Слегка передохнув, я продолжил изготовление орудий труда, а
именно топора. Темнело и я заметил высекаемые кремнем искры.
- «Огонь», - подумал я. – «А он мне нужен? Нужен! От хищников,
да и вообще… Прогресс, опять же. Что-нибудь сварить».
Тут же захотелось чаю или кофе.
На следующий день я углубил и расширил свою нору. Копать было
легко. Мои ладони точно неоднократно занимались этим трудом и без
особых повреждений гребли твёрдую глину, как тяпки. А с помощью
небольшой деревянной лопатки, вытесанной из куска, расколотого
молнией дерева, похожего своей продольной структурой на ель или
сосну, работа двигалась очень быстро.
Не то чтобы мне было плохо в норе, но представив себя
придавленным тоннами глины, я понимал, что из-под такого завала не
выберусь. Пробив трёхметровый «потолок» и установив в нём
бамбуковые воздуховоды, я полностью успокоился и спал ночью хорошо.
Моя новая комната позволила моему двухметровому телу расслабиться и
отдохнуть так, как оно ещё никогда не отдыхало.
Утром я снова услышал мысленную благодарность от своего
«пасынка», причём он обращался ко мне почти официально, как к
старшему родственнику. Прислушавшись к нему, я стал понимать его
мысли. Его звали Урт. Причем «т», произносилось, скорее, как «ф». Я
долго тренировался, чтобы воспроизвести этот звук.
У места наших обедов уже паслись и не улетали грифы. Их было
трое. Держась ближе к кустам, я подошел ближе и понял, что могу
всадить пару дротиков в ближайшую особь, стоявшую ко мне своей
задницей.
Под перо дротики вошли, как в масло, прошив тушу насквозь.
Птица, не ожидавшая такой подлости от «кормильца», подпрыгнула, но
тут же рухнула на землю.
- Рух, - сказал пасынок. – Пц Рух. Урф – Рух!
- «Молодец», - подумал я, и понял, что дротики метали мы вместе
с Урфом.
Я побежал на оставшихся птичек сжимая в левой руке копьё, а в
правой каменный топор. Оба оружия были смертельно остры. В три
прыжка, я пересёк каменистую отмель и в последнем, самом высоком,
всадил копьё одной из них сверху прямо вдоль шеи в межключичную
ямку. Клюв щёлкнул рядом с моей рукой, перерубив пятисантиметровый
бамбук.
Увернувшись от удара лапой и отпрянув от удара клювом, я резанул
толстую шею третьего «грифа» топором. Шея надломилась и повисла,
однако «птичка» продолжала наносить хаотичные удары лапами и
крыльями, но уже лёжа на боку.