– А дочь? – спросила она.
– Черти сказали, что душу дочери вернуть уже невозможно, но ты
бы видела их хитрые морды! – поморщился бургомистр. – Вот с той
поры я и всматриваюсь в лицо каждой блондинки. Боюсь, раз я не стал
настоящим правителем, душа её тоже могла как-то освободиться. И она
мечтает найти меня и отомстить.
– И что ты планируешь делать? – Ведьма осушила чашу и посмотрела
на винный шкаф с сожалением. Вряд ли бургомистр достанет вторую
бутылку.
Бургомистр был слаб на выпивку. Его уже шатало, и глаза стали
дикими.
– Повесить очередную тварь, что же ещё? – Он хлебнул водки и
поперхнулся.
Та девушка из подвала – она смотрела на него так живо, так
пронзительно. И с такой ненавистью, словно и вправду была его
дочерью, лишённой души и пришедшей за ним, непутёвым отцом, чтобы
увести в ад.
Но ведь так же нельзя!
Он же её отец! Он любил дочь! Он покупал ей платья и сладости. И
порол всего один раз. За ложь…
Глаза мэтра Сорена увлажнились, когда перед внутренним взором
встала десятилетняя девочка, уверенно врущая отцу, что не брала
книги с его стола.
Он не разрешал ей читать запретные колдовские книги. Только
сказки и романы про рыцарей.
Он был таким хорошим отцом. Так заботился о её будущем…
Бургомистр расчувствовался от водки и воспоминаний. Черты его
хищного лица размякли, слёзы так и бежали за воротник.
– А ты не боишься бунтов? – Ведьма была чужда сентиментальности.
– Вешать третью девку подряд… Сколько можно их вешать?..
– А что ты мне предлагаешь? – вскинулся мэтр Сорен. – Утопить
её?
– Удави её тихо. Ночью, – предложила ведьма. – Нет девки, нет и
возможной дочери. А пугать горожан?..
Бургомистр задумался.
– Казни… развлекают толпу… – пробормотал он неуверенно.
– Развлекают, – кивнула ведьма. – Но когда у них есть история.
Будь девка отравительницей, убивший мужа… Или развратницей. Но она
– никто. Её смерть не порадует людей, а вызовет разговоры о твоей
жестокости.
– Но я… – Если бы бургомистр выпил меньше, он бы никогда не
сказал такого, но водка сумела вызвать наружу сокровенное. – Но я
хочу видеть, как она умирает!
– Так пойди со стражей. Пусть удавят её при тебе, делов-то, –
хмыкнула ведьма. И сказала, покосившись на шкафчик: – За это можно
б ещё бутылочку, а?..
Ханна вертела в руках лёгкий кинжал, острый, словно игла.
Это был, наверное, даже и не кинжал, а стилет – с узким
трёхгранным клинком, прямой крестовиной и круглым плоским
навершием. Коротковатый для настоящего боя, он годился для
самоубийства или подлого удара исподтишка.