– Я задал вопрос, ефрейтор! – Виталий был неумолим.
– Я случайно, я больше… не буду... – мне стало так неприятно
и страшно, что я готова была почти расплакаться, всё так же стоя на коленях и
взирая на лейтенанта, который возвышался надо мной со строгим и неприступным
видом.
– А если в полку узнают? Хочешь, чтобы тебя вся рота имела
во все щели? Бойцы у нас молодые, голодные.
Тут я почти не выдержала. Подбородок предательски задрожал,
глаза увлажнились. Мгновение, и разревелась бы. Так меня никто никогда не
унижал.
– Ладно. Я никому не скажу, – смилостивился Виталий. – Но
при одном условии.
В моей душе затеплился огонек смутной надежды. Правда,
совсем непонятно было, что за условие такое, но я была готова согласиться на
что угодно. Только бы не возвращаться в опостылевшую деревню! Или не работать в
каком-нибудь задрипанном кафе у трассы, где каждый дальнобой норовит под юбку
забраться. И придётся спать с хозяином – волосатым типом с южных гор.
– Короче, сделаем так. Я никому не говорю, но трахаю тебя
сам. Только я, и больше никто. Все понятно? – сказал лейтенант.
У меня по спине словно ледяной ветерок пробежал. Кровь
отхлынула от головы от услышанного, и во рту пересохло. Несколько секунд я молчала,
словно молнией пораженная, потом выдавила из себя обреченным шепотом:
– Понятно…
– Не слышу! Отвечать по уставу! – рявкнул Виталий.
– Так точно, товарищ лейтенант! Всё понятно! – отчеканила
я, всё так же не вставая с колен.
На лице лейтенанта изобразилось удивление. Кажется, он сам
не ожидал, что я так быстро соглашусь. Видимо, рассчитывал на более длительное
и серьезное сопротивление, а тут вдруг крепость сдалась после первого же
пристрелочного выстрела.
– Давай готовь быстрее, – сказал Виталий. – Есть охота.
Он ушёл в комнату. Я, спешно поднявшись, снова вымыла руки
и начала готовить. Первым делом поставила вариться мясо. Затем достала
макароны, тушёнку. Решила сделать макароны по-флотски, на скорую руку. Убрала
весь жир, чтобы гастрит лейтенанта не замучил потом. Да и вредно при таком
заболевании много жиров и углеводов – обострение может случиться. Мне потом ещё
и это расхлёбывать.
Пока готовила, думала о том, что же это такое со мной
происходит. По-прежнему было не по себе. Страшно и волнительно. Но самое
удивительное в том, что перспектива стать «девушкой» Виталия меня почему-то
немного возбудила. Я даже ощутила, как у меня набухли соски, и между ног стало
горячо и влажно от одной мысли о том, что ожидает мое тело впереди. Это было
сладко и очень волнительно. Кажется, совсем скоро мои фантазии впервые
воплотятся в реальность, и я наконец избавлюсь от ощущения собственной
ущербности: у всех поварих в полку есть ухажёры, а у меня – собственная рука.