Ужинали молча. Виталий с удовольствием хлебал
приготовленный мой суп. Только, и это показалось мне странным для человека с
больным желудком, он вытащил из холодильника бутылку водки. Лейтенант налил мне
треть граненого стакана (я так поняла, рюмок в его скудном жилище не водилось),
себе чуть поменьше.
Увидев эти алкогольные приготовления, я тихо сказала:
– Пить не буду.
– Давай, пей. Не в твоих интересах сейчас выпендриваться, –
грубо ответил Виталий.
А я ведь прежде водку-то пробовала один разочек на
выпускном. Помнится, пригубила, да и поставила пластиковый стаканчик обратно:
гадость страшная на вкус и воняет противно – спиртом, прямо как на опытах, что
мы проводили на уроках химии. Но приказ есть, его обязательно следует выполнить
– так нас стали обучать с первого дня в армии. К тому же от лейтенанта зависит
моя судьба, куда же денешься. Даже командованию пожаловаться не смогу. Оно в
любом случае будет на его стороне, а меня с позором выгонят, разорвав контракт.
Да ещё денег много потеряю.
Я опрокинула водку в себя, проглотила, поперхнулась и
закашлялась. Пить ведь не умею совершенно! Несмотря на это, лейтенант тут же
налил вторую порцию, опять пододвинул мне стакан, на сей раз молча. Я послушно опустошила
посуду. Вторая пошла чуточку легче, водка не перехватила дыхание, хотя по-прежнему
была противной.
– Не бойся. Я же сказал, что никто про тебя не узнает. Знаю
только я. Понял? – строго, но уже с какими-то чуть более мягкими нотками в
голосе спросил Виталий.
– Так точно, товарищ лейтенант. Поняла.
С этого момента я стала чувствовать, как постепенно с моим
телом творится что-то странное. Кухня, её предметы, сам Виталий стали словно
зыбкими, в голове зашумело, тело размякло, ладони от влажных и холодных стали
сухими и горячими. Я посмотрела на офицера, который пребывал словно в легком
тумане, и спросила:
– Вы ведь никому не расскажете? Правда?
– Слово офицера, – помотал головой Виталий. Сузил глаза и
спросил с усмешкой. – Тебя в задницу имели когда-нибудь?
Я, вспыхнув и опустив глаза от такой наглой откровенности,
чуть заплетающимся языком ответила:
– Нет ещё, товарищ лейтенант.
– Вот как? Так ты у нас девочка-целочка! – засмеялся лейтенант.
Супа моего ему оказалось мало. Он подцепил на вилку котлету, затем откусил
кусочек хлеба и смачно прожевал, запив водой. Повторил это несколько раз,
старательно насыщаясь. Мне кушать не хотелось, я лишь поковырялась в тарелке,
проглотила ломтик ржаного и дальше просто сидела, пребывая в полусонном
состоянии и наблюдая за трапезой Виталия. Когда тот закончил ужинать, вытер рот
салфеткой и, встав, сказал властно: