— Ай! — вскрикнула Эмбер. — Вот, наверное, для чего нужны горничные, —
проворчала она.
Эмбер уснула практически сразу. Разбудил ее истошный детский плач. Она
распахнула глаза и села в кровати. Было совсем темно. Лишь свет луны рисовал
причудливые тени на полу и стене. Эмбер решила, что ей приснилось, потому что
дом был погружен в сон — ни единого звука. Но вот опять! Кажется, детский крик
раздавался откуда-то с улицы.
Откинув одеяло, Эмбер выскользнула из кровати и подошла к окну. Ее тут же
окутал холод. Дрова в камине давно прогорели — тепло выветрилось. Эмбер
всмотрелась во тьму за окном. Отсюда, со второго этажа возвышающегося на утесе
Карлайл-Холла, ей был виден мыс слева, вдающийся далеко в море, да пляж внизу.
Ей показалось, что именно оттуда, с пляжа, и раздавался детский плач. На волнах
играли серебристые лунные блики. Полоска берега, однако, была окутана мраком.
Эмбер снова услышала сдавленное детское рыдание. Или это ветер задувал в щели и
сыграл с ней злую шутку? Вдруг Эмбер показалось, что по пляжу начало двигаться
какое-то светлое пятно, будто кто-то надел белую длинную сорочку, которая
светилась под луной. Вот пятно снова пошевелилось и побежало в сторону моря. И
снова крик. Только на этот раз не рыдание, а смех. Детский смех. Вот накатила
огромная волна, накрыв светлое пятно. И ничего не стало. Пляж снова стал
одиноким и безмолвным.
Эмбер передернула плечами. Откуда на пляже взяться ребенку в такой поздний
час? Она постояла еще какое-то время, всматриваясь в ночь, прислушиваясь. Но
набежавшие тучи заволокли луну, и стало совсем ничего не видно. Эмбер на ощупь
добралась до кровати, едва не упав, зацепившись за канапе. Забралась под
шерстяное одеяло, укутавшись с носом. Было очень холодно. Казалось, температура
в комнате упала ниже ноля. Эмбер сомкнула веки, пытаясь снова уснуть. Краем
ускользающего сознания она снова услышала далекий детский плач.
***
Когда в восемь утра следующего дня Эмбер спустилась в столовую, здесь было
еще холодно — камины так рано не растапливали. Эмбер хотела было пойти на
половину слуг, чтобы попросить завтрак, но остановилась в дверях. Теперь она —
хозяйка, а значит, ей не место внизу, на кухне. Не пристало леди Фрайерс самой
ходить к прислуге. А потому она дернула за ленточку. Вскоре на ее зов пришла
одна из горничных. Кажется, Люси. Девушка была ровесницей Эмбер, может, чуть
постарше. С простоватого лица на Эмбер смотрели блеклые серые глаза.