Оживал он только тогда, когда получал деньги.
Я однажды видел, как пробуждалось его полное, неподвижное тело, как быстро задвигались его пухлые пальцы, открылись шире его постоянно сонные глаза, когда он сгребал со стола сложенные кучкой деньги.
А теперь он мне раскрывает секрет фирмы, учит…
7. Май.
Какое сегодня число? Двадцать третье, но я вспоминаю о том, что было десять лет назад, о будущем думать не стоит, а может быть, я думаю о прошлом, чтобы… узнать о будущем. Да, человек обращается к прошлому, чтобы знать, как двигаться в будущее, но кто скажет, как жить сейчас?
Голова болит, иногда проходит совсем, но то чувство обесценивания всего: и книг, и людей, и природы – остается. Я помню о нем и недоумеваю: я вижу благодаря этому состоянию, может быть, так, как я мог видеть без него и эти два дня, и те десять лет. Неужели я десять лет жил в неведении и только сейчас открыл глаза на все-все.
Я вспоминаю прочитанное: и Островского, и Достоевского, и Толстого, и Золя – так было тогда, а ведь так есть и сейчас… я вспоминаю слова эпиграфа, и они вдруг взметаются в моем сознании, как флаг над несущимся куда-то человечеством, нет, над несущимся вперед человечеством…
8. Каким я стал?
Каким я был раньше? Почему я такой? Значит, я должен был быть другим? Если другим, то каким? Известно ли мне? Да или нет? Почти. Тогда почему я не стал таким? А может ли человек сам стать таким человеком? Или он становится таким, каким есть общество? А если он не хочет стать таким, как общество? Что тогда? Может ли быть так? Мне не в чем упрекнуть себя в отношении дела. Я считаю, что я делал все честно, но может быть, я оправдываю себя в себе и считаю бесчестное честным, ведь от этого бесчестное станет честным только во мне, а на самом деле бесчестное не может стать честным.
Я никому не поставил тройки просто так, я добивался; тройку можно и нужно добиться, а четверка – это уже работа самого ученика.
Я ни разу не поставил четверки вместо тройки, а если и поставил, то один раз… из сострадания к моим ученикам, великим труженикам жизни.
Это было один-единственный раз. Группа девочек не успевала сдать зачет, их сняли на практику.
Я поговорил с мастером.
– Ставь, что хочешь.
Через день я шел по строящемуся поселку, находящемуся недалеко от училища. Я любил ходить утром по этим тихим сонным улицам, где пахло еще деревней, но где утром люди просыпались не от криков петухов, а от воркотания бульдозеров.