"Арина Петровна, ответственный секретарь,"- мелькнула в голове
мысль-узнавание. И вдогонку - фамилия: Езерская. Какая, нахрен,
Езерская? Ответственным секретарем в нашей районной газете "Маяк"
(между прочим, самой успешной в области, благодаря всё тем же
соцсетям, будь они неладны) была Виктория Якимович, интеллигентная
женщина возраста постбальзаковского, а не какая-то Езерская с
загорелыми ногами!
Дверь, захлопнутая Ариной Петровной, грохнула, на пол упал
кусочек штукатурки. Штукатурки? Мой кабинет, обитель отдела
городской жизни, был обклеен довольно дурацкими однотонными
салатовыми обоями, и натяжные потолки установили давно, еще до
первого моего контракта в редакции... Это, черт его дери, был НЕ
МОЙ КАБИНЕТ и НЕ МОЯ РЕДАКЦИЯ!
Я обхватил голову руками и аж подпрыгнул - на голове моей буйным
цветом колосились приличной длины волнистые волосы! После коньяка
это стало вторым тревожным звоночком: я всегда стригся коротко,
чтобы не заморачиваться с прическами и шампунями... А тут - такая
шевелюра!
Глаза мои широко раскрылись и, наконец, осознание всей
невероятности ситуации, в которой я оказался, пришло полной мерой.
Или это была дурацкая шутка, типа розыгрышей от какого-то
телеканала или крутого блогера, или я сбрендил. Отодвинув мерзко
скрипнувший неудобный стул (и где мое замечательное мягкое
компьютерное кресло?), подошел к зеркалу, отметив на ходу, что
наряжен в ненавистные брюки со стрелками, тенниску и лакированные
штиблеты (дичь какая). В этих клятых штиблетах ноги распухли и ныли
нещадно.
Зеркало висело на том же месте, и шкафы стояли там же, только
выглядело всё так, как будто обстановку перенесли сюда из квартиры
моей бабушки. "ПДО, - мелькнуло в голове. - Дубровицкие предприятия
деревообработки. Фанерный цех, завод ДСП, мебельная фабрика. Мебель
- наша, дубровицкая".
Да и хрен бы с ней, с мебелью! Из зеркала на меня смотрел
молодой мужчина - крепкий, широкоплечий, высокий, с чуть
грубоватыми, рублеными чертами лица, пышной каштановой шевелюрой,
неопрятной щетиной и опухшими глазами. Не красавчик - но в целом
парень видный. Он и в семьдесят был мужиком что надо. И звали его
Герман Викторович Белозор.
Говорят, во сне человек не может отражаться в зеркалах и читать
книги дальше третьей страницы. Брехня! Мое воображение порой
позволяло прочесть от корки до корки какой-нибудь буклет и увидеть
у себя прыщи на носу в отражении в витрине магазина - и при этом не
проснуться. Ну да, сны мне порой снились дикие, и очень, очень
реалистичные, но это вовсе не походило на сон!