Перед ней стояла высокая, худая как жердь старуха, опиравшаяся
на деревянную клюку. Длинное украшенное богатой вышивкой платье
опускалось до земли. С тканого пояса свисали многочисленные обереги
– фигурки лошади и утки, незнакомые символы, заключенные в круг.
Прядь седых волос выбилась из-под платка, упала на покрытое
морщинами лицо, но незнакомка не заметила этого.
Гостья чувствовала себя экспонатом музея под внимательным
немигающим взглядом пожилой женщины.
– К добру или к худу? – спросила последняя, не скрывая
любопытства.
– Не знаю, бабушка, – ответила Алена. – Вы правда реальная? Не
привиделись мне?
– Живая, – неожиданно улыбнулась старуха. Морщинки лучиками
разбежались от водянистых почти прозрачных глаз. – Уж и не думала,
что доживу…
О ком говорила незнакомка, Алена не поняла, а переспрашивать не
стала. За несколько дней, проведенных в лесу, она уже перестала
чему-либо удивляться. Хозяйка, несмотря на кажущуюся немощь, тоже
не выглядела испуганной, и девушка решилась.
– Бабушка, помогите, пожалуйста. Я больше не знаю, кого просить.
Я могу убрать в доме, принести воды – все, что угодно, только
помогите.
– Пойдем в избу, там расскажешь, – произнесла старуха. Толкнула
массивную деревянную дверь и скрылась внутри. – Проходи, не
стесняйся.
Алена никогда не была религиозной, но непроизвольно осенила себя
крестным знамением и только после этого вошла внутрь. Осмотрелась.
Большую часть жилища занимала белая русская печь. Гостья такие
только в учебниках по истории видела и помнила по рассказам
бабушки. У самой Евдокии Макаровны газовое отопление стараниями
сына появилось одной из первых в селе.
Свет едва проникал в крошечные оконца, затянутые то ли
полупрозрачной тканью, то ли чем-то еще. Стол, две узких лавки,
одна широкая у стены и многочисленные пучки растений, свисавших с
потолка, составляли все внутреннее убранство дома.
– Садись, рассказывай.
Что-то в спокойном голосе хозяйки дома заставило Алену
подчиниться. Она села на край скамьи, сложила руки на коленях,
торопливо пересказала историю знакомства с Ветром. О том, как
появилась здесь, умолчала, справедливо опасаясь, что ее примут за
сумасшедшую.
– Во дворе кадка с водой. Ополосни руки и возвращайся, –
приказала старуха. Будто ничего не слышала, продолжала хлопотать у
плиты. – Рушник в сенях возьмешь.