КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Господа посылали за вами кучера на станцию, видно разминулись?
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Так и есть, разминулись. Сам добрался. Только вот промок весь. И кто только знал, что такой дождь разразится. Удивлен я здешней погоде.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Вас ждет много удивлений. Особенно в этом доме.
Мария Михайловна уходит со сцены.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Вот как? Рад жить ожиданием. К слову, я несказанно счастлив оказаться в России после стольких лет заточения заграницей.
АННА НИКОЛАЕВНА: И как это Семен не заприметил вас? Прикажу высечь его, негодяя!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Прошу вас, будьте милосердны. Я другим поездом прибыл, не тем, о ком говорено было заранее. Семен не виновен. И как же красиво в здешних краях! Природа так и дышит величием. Не уж то я смогу отныне повелевать землей дядюшкиной? И мечтать о таком не мог. Я же все больше учился. Университет кончил. Только применения себе не отыскал. Другим наука в пользу пошла, а мне в уныние. Душа моя просит иного. И как же разумно дядюшка поступил, когда мне поместье отписал. Вот где я развернусь. Есть теперь к чему силу приложить.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: И что вы намерены предпринять относительно нас всех?
АННА НИКОЛАЕВНА: Вот ведь дурное семя! Мальчик только с поезда, в себя еще не пришел, а он с расспросами полез. В богадельню бы тебя свезти на веки вечные.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Я право и не знаю, что же ответить. Все по-старому будет. Вы – мои единственные родственники.
АННА НИКОЛАЕВНА: Вы отдохнуть хотите? Так, я вас провожу.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Анна Николаевна, думаю, что будет правильнее, если я провожу Илью Ильича.
АННА НИКОЛАЕВНА: Вам виднее, вы же власть!
Илья Ильич и Константин Александрович уходят со сцены.
АННА НИКОЛАЕВНА: Эй, братец, и нам пора на покой. Чего щеки надул? Проводи-ка меня, а то ноги совсем не слушаются.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Как прикажешь сестра, твое слово – закон.
Анна Николаевна и Петр Васильевич уходят со сцены. В гостиной остаются Дарья Васильевна и Леопольд Карлович.
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Дашенька, теперь, когда мы одни, можем говорить не оглядываясь.
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: Леопольд Карлович, побойтесь Бога. Я вся теперь в сомнениях. Как в глаза людям смотреть?
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Дашенька, любовь моя, вам не о чем горевать. Я все устрою. Одно ваше слово и мы завтра же покинем здешние края.