— А больше некому.
— Это как?
— А вот так. Людей-то много живёт, но подходящих единицы. Это с
виду может показаться, что раз на Руси через одного одарённого
встречается Гридь или Боярин, то можно горы сворачивать. Когда до
дела доходит, всякое начинается.
— Это странно.
Я вытряхнул трубку и снова забил.
— Да, наверное. Но мне нравится, в общем-то. Всю жизнь учился и
что теперь, хрюшек разводить?
— Хи-хи! — взяла она за руку. — Спасибо, Игорь.
— Ты о чём?
— Что взял с собой.
— Ты тоже хороша, помни об этом.
Когда мы добрались до места уже вечерело. Ещё в пути я показал,
где дрался и поведал о подробностях боя. Марина в нужных местах
удивлялась, охала и прикрывала рот, что бальзамом капало на сердце.
Хорошо с ней.
С хлопком, в небо тяжко поднялся коршун. Успел выклевать глаза и
часть лица мальчика. Морщась, мы взялись за дело.
— Проклятое место! — пробурчала Марина.
— Это уже остатки, скоро всё рассосётся.
— Думаешь?
— Я умею работать с эфиром в этом плане. Просто сейчас энергия
только начала разбавляться свежей. Но Хранители своё дело знают, не
пройдёт и полгода, как ничего не останется. К следующей весне
точно.
— Это хорошо. Ты молодец, — похвалила она.
— Спасибо, что помогаешь. Даже как-то необычно.
Я посмотрел на Марину. Она взяла девочку, а я пацана.
— Почему, привык один работать?
— Ну, обычно же так.
— Я бы могла тебе помогать, — бодро отозвалась Марина.
— Учту, красавица, учту.
— Помнишь же, как спасла от некроманта?
— Да, это было очень смело. Спасибо.
— Так что, я не пиявка какая-нибудь. Могу огня поддать.
Мы посмеялись. Под ногами наметилась уверенная тропа. Близится
деревня.
Герда назвала её Васильевкой. Я принюхался — пахнуло родным
ароматом, только без рыбной примеси. Дым, навоз, дёготь, вот уж
крики детворы послышались, а следом и собаки забрехали.
Пока бродили по лесам нам ничего не угрожало, ибо Хранители
проследят, чтобы с дороги ушли все хищники, а вот от деревенских
гусей они не защитят. Пришлось побегать, щедро поминая белых тварей
крепким словом. Наконец, дородная баба отогнала щипучих птиц и
сначала хмуро оглядела, как и начавшие стягиваться жители, но
опознав тела детей, возопила исказившись лицом и кинулась рыдать.
Поднялся жуткий крик и вой. Я чуть не оглох.
Спустя время, когда страсти малость утихли, деревенский голова
отвёл в дом, разогрел самовар и пригласил к столу. На нас сонно
глянул здоровый волкодав, спящий в углу. Дети главы семейства уже
начали укладываться, только мальчик лет десяти и старшая сестра —
уже на выданье, глазеют с лавки. Пришла хозяйка и села рядом с
мужем.