Но бабушка Яглика спасла меня.
– Ничего. На Белозере свет клином не сошёлся. Он перед Богами не заступился, так кто-нибудь другой заступится.
– Кто? Один у нас волхв, – хмуро сказал отец.
– И на волхвах свет тоже клином не сошёлся. Собирайте Збину, завтра к видране22 пойдём. Уж она-то разберётся, что да как.
– К какой видране? – спросила мама.
– В долине Стражей Божьих Ворот живёт видрана. Я к ней когда-то сама ходила заступничества просить. Если Боги ещё не подарили ей смерть, то она должна нам помочь.
– Но кто же поверит чужой видране? У нас никто не послушает её.
– Так Збина больше и не будет нашей. Если ей не суждено быть нашей, значит, будет чужой.
Мама опять заплакала. Отец рывком вышел из избы. Избава и Здибор смотрели на меня неродными глазами и молчали. За весь долгий и невесёлый вечер никто из них не произнёс ни слова. Тётку Люнегу никто не стал звать. Дед Прелимир принялся утешать маму. И только до меня никому не было дела. Я уже стала чужой.
Разбудили меня даже не рано утром, а поздно ночью. Мама долго не выпускала меня из объятий. Она уже не плакала, но мне от этого было ещё страшнее. Нет, я не боялась того, что ухожу из дома. Я ведь не знала, что это навсегда. Я боялась видраны. Раньше я никогда не видела их. Бабушка Яглика сказала, чтоб я попрощалась с младшими. Все трое крепко спали. Я посмотрела на них, погладила сестричку по голове. Мне было неловко. На том я вышла за порог.
– Поклонись дому, – сказала бабушка.
Я поклонилась.
– Ну, пойдём, горе ты наше.
Шли долго. Поле сменилось кустарником, кустарник – лесом, потом лес опять обмельчал, спрятался между камнями.
Когда выбрались на самый гребень, бабушка первый раз остановилась. В предрассветных сумерках я едва различала её лицо, но было видно, что она улыбается.
– Здравствуйте, Божьи Врата, – сказала она, повернувшись лицом к югу.
Я посмотрела туда же, куда и она, но ничего не разглядела.
Было холодно. Склон с подветренной стороны скалился остатками снега в расщелинах.
Мы пошли на юг вдоль гребня, поднимаясь всё выше и выше.
Озябшее розовое солнце, выбравшееся из-за края земли, застало нас у подножья Божьих Ворот. Долина Стражей упирается в них наконечником стрелы. А самом острие возвышаются две огромные стены. Почти полторы дюжины локтей в ширину и чуть меньше трёх дюжин локтей в высоту каждая. Издалека кажется, будто они сплошь потрескались. Но когда мы подошли, я увидела, что на стенах выбито бесчисленное множество рун.