Уэйт ограничился тем, что добавил в
уже собранный дежурный рюкзак несколько шелестящих коробочек,
маленькую банку с мазью и резиновые перчатки, без слов намекая, что
даже в походе мне не будет спасения. А я взяла топор.
Просто чтобы создать иллюзию того,
что шанс на спасение у меня все же был.
Лестница на поверхность охранялась
только до минус второго этажа. Обычно в поселении не находилось
дураков подниматься выше без острой необходимости, а если и
находились – что ж, чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц.
Уэйта предсказуемо узнавали на каждой
заставе. Кто-то пытался урвать совет на ходу, кому-то травник прямо
на месте продал одну из прихваченных в дорогу коробочек, а у
симпатичной женщины с объёмистой каштановой кубышкой на затылке
купил пучок бледноватой травы, явно выращенной здесь же, под
световым колодцем. Броган шла следом с угрюмым выражением на лице,
видимо, размышляя о том, как бы изменила стратегию захвата
проводников, если бы заранее знала об авторитете травника в
поселении. Или просто стискивала зубы, чтобы не ныть из-за
усталости в ногах, непривычных к таким затяжным подъемам по
лестнице.
Натренированный частыми пробежками до
пациентов Уэйт шагал с обманчивой лёгкостью, давая мне полное право
обзывать его длинноногой каланчой – может быть, не вполне
справедливо, но удержаться было невозможно.
Сама я плелась в самом конце
процессии. Этажу к пятому каждый шаг начал отдаваться в поясницу –
пока ещё не болью, скорее давлением, обещающим в скорости остаться
со мной вне зависимости от того, иду я или нет. Уэйт не сбавлял
темп – напротив, поднажал, почуяв первые дуновения холодного,
свежего воздуха с поверхности. Я только широко зевнула, немедленно
заразив этим ещё и Броган.
Поверхность пахла сыростью и землёй –
собственно, точно тем же, чем и минус шестнадцатый этаж, но
совершенно иначе: оттуда запахи с лёгкостью изгонялись включением
вентиляции, а наверху ветер делал их только сильнее. Броган
закашлялась с непривычки, сделав слишком большой вдох, и
раззевалась так, что к ней присоединился и Уэйт.
Последней заставе на минус втором
этаже это не добавило радости. В дозоре стояли самые крепкие и
здоровые люди со всего поселения – двое женщин с топорами (куда
больше моего!) и мужчина – не иначе, родной брат давешнего
незваного гостя с мачете, только ещё выше. Женщин я знала только в
лицо: должно быть, встречала в коридорах; а вот мужчину видела
впервые. Уэйт, кажется, тоже.