Сейчас это самое главное. Через неделю мне уезжать из монастыря,
и я должна владеть своим телом настолько, чтобы убедить папеньку в
возможности чудесного излечения. Если надо будет, прикинусь
набожной и истово верующей. А значит, вот и вторая задача: узнать
побольше про веру. Вряд ли она совпадает с православием нашего
мира. Хотя я и его-то не особенно знаю.
И именно Васка – мой шанс. Потому что, во-первых, любит ту
Марусю, душа которой покинула это тело. И, уверена, ради нее, то
есть уже меня, она пойдет на что угодно. И, во-вторых, она приехала
в монастырь накануне и впервые за много лет. А значит, ее появление
станет событием в жизни Маруси, то есть меня, которое послужило
спусковым крючком для выздоровления. Зато никто не удивится, что я
ничего не знаю...
Нехитрый план на неделю был составлен, и я приступила к
тренировкам. Запущенное тело отчаянно сопротивлялось, но я упорно
сжимала и разжимала руки и ноги. На большее меня пока не хватало. И
без того боль от упражнений была такая, что я ночами кусала уголок
подушки, чтобы не орать. Мне нужен был массаж. Настоящий
профессиональный медицинский массаж, чтобы заставить работать
непослушные конечности, а не поглаживания верной мамы-Васки. А
лучше реабилитационный центр. Там я бы в два счета встала на
ноги.
Хорошо хотя бы голова работала как часы. И словоохотливая,
бесконечно счастливая от того, что любимая деточка вдруг
выздоровела, мама-Васка тараторила без умолку, неосознанно снабжая
меня наиважнейшими сведениями. От нее я и узнала, что здесь меня
зовут Мария Львовна, в прошлом месяце мне исполнилось восемнадцать.
Маменька моя померла родами, оставив безутешного отца и крошечную
слабенькую девочку. Тогда-то мой папенька, господин барон Васильев
Лев Алексеевич, нанял маму-Васку кормилицей и нянькой для любимой
доченьки. Баловал он ребенка изрядно, позволяя абсолютно все, очень
уж девочка напоминала ему умершую жену Катеньку.
До трех лет все шло прекрасно, девочка росла и развивалась в
соответствии с возрастом. Но внезапно заболела черной горячкой и
почти померла. Когда болезнь отступила, оказалось, что она забрала
с собой разум ребенка, и девочка превратилась в абсолютно
безмозглое существо, которое с трудом обучили элементарным правилам
гигиены. Доктора, которых папенька выписывал из столицы, в один
голос твердили, что разум поврежден безвозвратно. И лучшее, что
отец мог сделать для дочери, – отправить ее в монастырь Святой
Елены, где находили приют такие вот убогие дети.