Доказательство жизни - страница 3

Шрифт
Интервал
тоскуя по теплу и стопке огненной анисовой.
Бездомный пёс бредёт с отчаяньем в глазах,
пытаясь отыскать кусок земли посуше,
трясёт лохматой головой, забыв и стыд, и страх,
заглядывает молча торопливым людям в душу.
Безглазо смотрят с постаментов львы,
под снежной шалью грея каменные спины.
С улыбкой неземной, не поднимая головы,
в витрине мёрзнет восковая балерина.

«Падали звезды, нелепо махали руками, крылами…»

Падали звезды, нелепо махали руками, крылами.
Или что там у них для полётов над облаками?
Одни, умирая, излились потоками вечного света,
остались словами, горящими, словно ночная комета.
Другие, ко тьме тяготея, гасили огонь сокровенный,
легли западнями на пыльных дорогах вселенной,
мир скомкав окрест, провалили вовнутрь себя,
уже ничего, кроме стука холодных сердец, не любя.
Падали звезды, привычно, в пространстве и времени,
частицами света и тьмы разрешаясь от бремени.
Жить не боялись, любили и верили в вечность.
Очень по-разному видели путь в бесконечность.

«Пусто, холодно и страшно —…»

Пусто, холодно и страшно —
вдруг закончатся слова
описать, как день вчерашний
в полночь унесла сова.
Как под ивами, на речке,
вскрыв заветные лари,
месяц юный плёл уздечки
алой коннице зари.
Как сказать, что снится чайке,
задремавшей на волне:
серебристых рыбок стайка
или сокол в вышине?
Пусто, холодно и страшно,
если кончились слова,
позабылся день вчерашний
новый день покрыла мгла.

Письмо в провинцию

Посылаю тебе, Постум, эти книги. Что в столице? Мягко стелют? Спать не жёстко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своём саду, горит светильник. Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. Вместо слабых мира этого и сильных

лишь согласное гуденье насекомых

И. Бродский «Письма римскому другу»
Что ты, милый, что ты! Беспокоиться не стоит —
ну какие нынче в Риме книги?
Здесь, как и всегда, в почёте быстрый бег квадриги,
и на рынке раб дешевле мудрых свитков стоит.
Что наш Цезарь? Он, подобно солнцу, согревает
массу всех, кто не отбрасывает тени,
в пепел превращая лишь безумца, что надменно повышает
голос, словно лицедей на ярмарочной сцене.
Здесь оставлены давно интриги – нам дороже дом,
объятия супруги, всей политики и вожделений трона.
Все враги отправились на лодке Ахерона
в те места, где царство тьмы и призраков унылый стон.
Такие вот дела: с утра кого-нибудь казним,
Следующая страница