— И что вы тогда предлагаете делать с
нашей болезнью?
— Тут всё просто и непросто. Это,
наверное, место такое, — задумчиво проговорил эскулап. — У тех, кто
сразу не заболел и не потерял разум, в организме вырабатывается
белок, который строится на основе этой молекулы, и он является
противоядием. Если в организме не будет этого вещества, то
перестаёт вырабатываться природный антидот, и после определённого
времени голодания мы переполнимся токсинами и превратимся в
больных. Возможно, тоже подвергнемся мутации. Это вещество в
основном концентрируется в паразитных мешках мутировавших, и чем
дальше зашла мутация, тем больше вещества.
— Вы же говорили, что оно
концентрируется в паразитарных мешках? — уточнил я у военмеда.
— Да, в головах заражённых.
— А почему они тогда болеют? В них же
полно этого вещества?
— Не знаю. Может, нет ещё чего-то,
что позволяет вырабатывать противоядие, и они просто накапливают
это вещество, но не расходуют. На свете есть немало болезней, когда
организм прекрасно вырабатывает необходимое вещество, а
пользоваться им не может. Обычная природная реакция. Возможно, не
хватает какого-то гормона, микроэлемента или просто обычного
солнечного света. На ближайшее время проблема в первом приближении
решена, только объяснить ничего не можем. Даже представления не
имеем, с чего начинать.
— Так что нам делать?
— Как обычно. Убивать мутировавших,
желательно покрупнее, тащить их головы к нам в лабораторию и
швырять в биореактор.
— Так просто?
— Самое простое — это и есть самое
гениальное, — с серьёзным видом произнёс военмед.
Ещё несколько дней мы находились в
команде научников. Хитрую молекулу пытались засовывать в
ускоритель, выловить химическим способом и просчитать на искине
научного отдела, но она никак себя не обозначала и для изучения не
давалась. Создавалось ощущение, что у неё вообще нет атомарной
структуры или она состоит не из элементарных частиц. Хитрожопый
элемент не позволял себя изучить, хотя исправно добывался из
паразитных мешков и даже в минимальных количествах выделялся из
костного мозга больных людей и ядовитых желёз паука.
А ещё создатели всего это безобразия
решили выдать нам поощрительный приз. Увидели, что мы прекрасно
разобрались с аномальными зонами, где разрушается электроника,
разрываются в клочки механические устройства, а возможно, и
скафандры, и решили обозначить опасные места и поменять химическую
структуру. Теперь эти области выглядели чёрными. Они постепенно
чернели, приобретая тёмно-графитовый цвет. Собственно говоря, это и
был графит. В местах, где такое было возможно, мы сковырнули
несколько кусочков. Металл, пластик и прочие вещества на разную
глубину становились соединениями углерода. Графит, графен, алмаз,
фуллерен и прочие высокомолекулярные соединения. Куда девалось
прежнее вещество и как это всё изменилось, осталось непонятным.
Наверное, это и вправду поощрительный приз за нашу
сообразительность.