Песка совсем мало, он грязный. Тут и там собачьи какашки. На
лавочке сидят две бабульки и кивают друг дружке, рассказывают
что-то.
Рядом со мной копошится в песке девочка. У нее голубенькие
колготки, а сверху - красные сандалии, она копает песок синей
лопаткой и что-то лопочет.
Вот, зачерпнула лопаткой какашку, взяла пальчиками и жует.
Маленькая еще совсем, ничего не понимает. Я ударил ее по руке, а
она тут же сморщилась и заплакала. Там ведь полно микробов, какашки
нельзя есть. К нам тут же побежала одна из бабулек, наверное, чтоб
поблагодарить меня за то, что я спас девочку от болезней.
- Ты что это Кристиночку обижаешь, а?! Мальчик? Что она тебе
сделала?
- Уда-а-аив, ба-бааа!
- Вот я твоему папе скажу! - пригрозила бабулька, вытаскивая
ревущую девочку из песка. Красные носки сандалек так и мелькают,
разбрасывают песок. Я отворачиваюсь, чтоб не попало в глаза, а
бабулька продолжает меня ругать. Из-за обиды я не могу ничего
выговорить. Сказать что не бил, наоборот спас. Пока у меня
расползаются губы, бабулька уже утащила Кристиночку прочь.
Я их раньше никогда не видел во дворе, потому, что гулял здесь
два раза. Один раз мы играли с пацанами в войнушку, и одного
закрыли в люке, а второй - вот сейчас.
Хлопает форточка, разноцветное белье болтается на балконе. Дом
кажется мне огромным, хотя пять этажей - немного. Я уже не
маленький: умею считать до сорока и знаю все буквы.
Кажется, что дом наблюдает за мной окнами. Он как будто
живой.
Вот хлопает дверь. Из подъезда выходит папа, с сигаретой в
уголке рта. Очки закрывают почти половину лица, на черном стекле
пляшут солнечные зайчики.
- Пошли, - говорит он.
- У меня болят ноги…
- Сейчас приедем, и отдохнешь, сына. Устроим тихий
час.
- Я пи-ить хочу, па-ап!..
- Дома попьешь.
Снова мы идем. Теперь мы сразу заскакиваем в троллейбус. На них
я тоже люблю ездить, но сейчас уже все равно - побыстрей бы
приехать на Стачки.
Чем быстрей мы туда придем, тем быстрей приедет мама. Когда я
спрашиваю о ней, папа фыркает и сопит, отвечает так, что я ничего
не понимаю.
Опять хочу заплакать, но терплю, чтоб не сердить папу.
***
Дышать тяжело, сверху как будто ватным одеялом накрыли,
пуховиком. Саша почему-то сразу деда Гришу вспомнил, который давно
умер. Странный сон приснился. Сколько сейчас времени?