- А ну-ка извинись! – раздался жесткий голос Воронченко. Паренек
был уже сам не рад своей несдержанности.
- Да ладно, бать. Ты чего?! Что я сказал-то такого?! Баба она и
есть баба! Не убудет с нее! – захорохорился он. Не хотелось ему
извиняться перед этой пигалицей на глазах у товарищей. Засмеют же
потом.
- Баба, значит, - зло зашипел Воронченко, - передком воюет,
значит! - его глаза горели лютой злобой. – Представьтесь!
- Вот еще! Да ты кто такой, вообще?! – закусил удила чернявый.
Будет ему еще кто-то указывать. Оно конечно, можно и нарваться. Но
не похож этот дед с бородой на начальство. Гражданский
какой-нибудь. Самое плохое, если по партийной линии. Тогда да,
могут быть неприятности. А так – ерунда!
- Я командир 1-ой Смоленской партизанской стрелковой дивизии
подполковник Воронченко. Ну?! – это «ну» прозвучало как
выстрел.
- Лейтенант Евдокимов, - нехотя представился чернявый.
- И все?
- Лейтенант Евдокимов, 91-ый пограничный полк НКВД по охране
тыла.
- Где ранен?
- Я не ранен, - смутился чернявый, - у меня язва.
Воронченко взорвался:
- Так какого хрена ты такой красивый с язвой, девочку обижаешь?!
Ты про нее знаешь что-нибудь?! Нет?! А метешь помелом своим
поганым! Они нас из ада вытащили! Она и такие же девочки, как она.
Горели, но летели за нами! Да ты ногтя ее не стоишь! Извиняйся,
засранец, пока я тебе морду не разбил! И не посмотрю, что ты
лейтенант НКВД! А вы что молчите?! – он переключился на товарищей
чернявого, - Ваш товарищ подлость творит, а вы стоите, улыбаетесь.
Еще комсомольцы пади?! Да вы у меня в отряде из толчков не вылезали
бы! Чтоб подобное к подобному! – Воронченко тряс тяжелым кулаком
перед ошарашенными таким напором лицами парней - Ничего, разберусь
я с этим! Смотри-ка! Извиняйся! – вызверился он.
- Девушка, Вы извините меня, пожалуйста, - пролепетал бледный
Евдокимов, - глупость сморозил. Больше не повториться.
- Нас тоже извините, - вмешался еще один парень, выглядящий
постарше своих товарищей.
- Хорошо, - кивнула Лена. – Василий Исаевич, спасибо Вам, - она
развернулась и пошла к себе в палату. К ребятам потом. Не сейчас.
Не после всего этого. Лена слышала, как Воронченко продолжал
распекать парней. Но ей было все равно. Обида как пришла, так и
ушла. Быстро. Не оставив после себя ничего, кроме тянущей пустоты.
Она и раньше слышала подобные высказывания. Но чтобы именно про
нее. Как же все это мерзко!