Мост был каменный, в четыре арочных
пролета. Правда, ширины реки теперь хватало только на два.
– Ло. А вон там, справа – Куссан.
Было утро, и деревня еще просыпалась.
Амели разглядела только мадам Робер на террасе двухэтажного дома
сразу за мостом – та поливала цветы из маленькой лейки.
– Красиво, да? – потребовала она
ответа.
Фернан не стал спорить:
– Красиво.
Дома в деревне были старинными, двух-
и трехэтажными, тоже каменными, большинство – неоштукатуренными, с
черепичными крышами. Плотно прижавшись друг к другу, они стеной
стояли вдоль реки – и будто защищали высившийся за ними замок.
С противоположного берега замок
казался огромным – выше покрытых лесом холмов, рядом с которыми он
приткнулся. Самая старая часть его – квадратный донжон с пятью
башенками – был окружен несколькими зданиями разной высоты,
построенными в разных веках и в разных стилях.
– Можно попасть внутрь? – Фернан
смотрел на замок с восхищением.
– Да, он – хоть и частная
собственность, но открыт для туристов. Не полностью, но по большей
части. Там даже исторический музей есть.
– Сходим?
Ей показалось, что он даже не
спрашивал, а утверждал. Ну, что же – он имел право требовать
экскурсовода – после того, как полночи вез ее домой.
– А отель, надеюсь, у вас есть?
Ужасно хочется спать.
– И не один! Но, боюсь, найти номер в
отеле сегодня шансов нет. У нас каждый год в августе проходит
исторический фестиваль – собирается толпа народа в старинных
костюмах, устраивает шествие по улицам, бои на мечах.
Сама Амели не особо любила такие
мероприятия – ей казалось странным, что вполне себе современные
мужчины и женщины (иногда с татуировками на всех частях тела, с
раскрашенными в термоядерные цвета волосами, с кучей гаджетов в
карманах) изображают из себя отважных рыцарей и трепетных принцесс.
Но против такого праздника она ничего не имела – он привлекал в
деревню туристов, а значит, приносил дополнительный доход местным
лавочникам и владельцам гостиниц.
– А лошади? – полюбопытствовал
Фернан.
– Сколько хочешь! – пообещала
Амели.
– Круто! – одобрил он. – Только где
же я буду спать? Ты пригласишь меня к себе?
Вопрос прозвучал двусмысленно, но она
не смутилась. Она думала о другом. О том, что сказала бы мать и
братья, и сестры, если бы она заявилась домой с мужчиной. Выгнали
бы они его вон или все-таки разрешили бы переночевать в прихожей на
коврике?