В солнечном свете его каштановые
волосы казались иссиня-черными, а гибкий стан излишне худощавым.
Длинные пальцы, унизанные перстнями, постукивали по колену, тонкие
губы сложились в прямую линию, а между бровями пролегла знакомая до
боли складка.
Принц был раздражен. И чем дальше
читал, тем сильнее раздражался.
Продолжая читать, он поднялся,
подошел к столу, взял из вазы персик и, не отрываясь от послания,
вгрызся в сочную мякоть.
– Твои виссавийцы скучны и
велеречивы, – сказал вдруг он.
И добавил:
– Как и ты, Рэми.
Рэми вздрогнул, в бессилии сжал зубы
и опустил взгляд. Миранис сменил тактику и теперь бьет по
самолюбию? Ожидаемо. «Твои виссавийцы», чтоб его! Твои! Будто он не
знает!
И холодный приказ:
– Я устал, отдай мне часть своих
сил.
Рэми ушам своим не поверил. Отдать
часть сил? Сейчас? Ребра болели невыносимо, дышать приходилось с
трудом, и только магия держала сейчас Рэми на ногах. Если Миранис
ее заберет… Но привычно обожгла лоб руна телохранителя, окатила
теплой волной слабость, и принц, усмехнувшись, потребовал:
– Еще...
– Позднее, прошу, Мир... Мне надо
восстановиться.
– Почему позднее? – холодно спросил
Миранис. – Чтобы прочитать этот виссавийский бред, вырвать из него
крупицы здравого смысла, мне нужны силы! Подчинись!
Вспыхнуло огнем в висках. Упав на
колени, Рэми чувствовал, как разливается по венам жар, как
стремительно иссушается внутри синее море магии, отдавая силы
принцу, и лишь когда стало совсем невмоготу, Мир отпустил,
отворачиваясь к окну.
– Позволь мне... – прохрипел Рэми,
привычно утихомирив поднявшуюся к горлу горечь.
– Позволить что?
– Позвать других телохранителей...
позволь... Я слишком слаб. Я не смогу тебя защитить.
– Считаешь, что замке мне что-то
угрожает? Дурак ты, Рэми. Если бы мне что-то угрожало, кто бы меня
оставил наедине с таким слабаком, как ты... с виссавийцем...
Сказал и вновь углубился в чтение
бумаг, казалось, забыв о телохранителе.
Рэми медленно, стараясь не тревожить
резкими движениями сломанных ребер, поднялся, привычно застыл у
двери. Слабость постепенно отпускала, притупилась боль, но легче
совсем не стало. Миранис выжрал почти все его силы. Зачем? Из-за
каприза? Желания досадить?
Всего одно слово послу виссавийцев, и
все бы, наверное, изменилось, и принца заставили бы отпустить
телохранителя. Но пока Рэми не спешил. Пока не хотел… пока еще
гордость заставляла оставаться с Миранисом.