– Достигнут предел энергоемкости
био-контроллера, система стабилизации будет отключена.
Это означало, что скоро вернётся
старая знакомая: боль. Она медленно накапливалась в каждом суставе,
начинала давить, сначала незаметно, а потом сильнее; он терпел её
час за часом, чувствуя, как боль нарастает, как перестаёт ломить и
начинает ломать. Потом он стонал, кричал от боли, содрогался, теряя
сознание и пробуждаясь снова, это был мучительный марафон, который
нельзя перестать бежать, пока ты дышишь.
– Критическое обезвоживание. Срочно
примите меры для гидрации.
Тшш, лиалла, тшш, лаима, текло по его
телу, когда он лежал, обессилев, мокрый от пота и слёз, пропавший в
темноте. Не бойся, мы рядом. Он вспоминал, как гроза закончилась, и
стены дома раздвинулись, как он ловко вынырнул наружу и подставил
себя солнечному жару. Всё её существо ликовало, впитывая этот
ровный, щедрый дар.
Горячий. Такой горячий.
Сухой. Убийственно-сухой.
– Критическое обезвоживание. Срочно
примите меры для гидрации.
Он разлепил воспалённые веки, цветной
окружающий мир безжалостным пёстрым потоком хлынул в глаза. Скорее
прятаться в темноте, но солнце просвечивает сквозь кожу. Рука ищет,
шарит, раскрыть модуль… нож… Он потерял сознание. Ему снилось, как
рукоять уверенно легла в руку, как он развернулся ярокрылым
навстречу и стал убивать их, одного за другим, не говоря ни слова.
Это приносило громадное облегчение, как будто ты вырвался из-под
пластов тяжёлой душащей грязи, и наконец-то смог дышать.
Боль нарывает сразу в десятке мест.
Человек очнулся и понял, что месть была миражом, а в руке и в
оружейном модуле пусто. Он издал прерывистый стон бессилия и
надолго замолчал, едва заметно подрагивая в агонии.
– Ничего, – неслышно прошептали
растрескавшиеся губы. – Осталось недолго.
Снова боль, равнодушная и
мучительная, как расплавленный пластик, бесформенное месиво
распухших обломков и комков. Где кончается плоть и начинается
земля? Разве они не одно и то же? Мои кости, это корни будущих
деревьев или бывших динозавров? Я груда голых камней, высушенных на
душном солнце, растрескавшихся от времени, но даже камни молча
кричат от жажды. Как бы ты ни спешил умереть, твоё тело больше
всего на свете хочет жить. Воды, просит каждая клеточка, воды,
воды…
Первая капля упала и без следа
растворилась в сухих губах, но за ней уже спешила вторая, третья,
четвёртая. Словно дождь над пустыней, они шелестели, осторожно и
скупо, чтобы он не захлебнулся в потоке воды.