1000
— Устала она, консерва недоделанная, — поручик Бедов сплюнул,
выслушав мой пересказ. — Виктор, ты я гляжу, забыл с кем дело
имеешь. Эта твоя Ариадна не человек, да что не человек, она ж даже
не женщина. Робот. Самоходная вычислительная машина. Которая
поумнее кстати тебя будет. И которая понимает, что от тебя будет
зависеть, перетрут ей мозги в порошок через пару месяцев, или
позволят работать дальше. Не давай ей себя разжалобить.
— Меня невозможно разжалобить. Я неразжалобляем, — улыбнулся я
и, откинувшись в кресле, бросил на стол червового вольта.
Был второй час ночи, мы сидели у меня дома и вместе с еще парой
сыщиков играли в карты.
— Да, а кто ей новое платье купил заместо штатного? — Бедов
легко побил мою карту козырем.
— Ну, надо же ей было в чем-то ходить на службу? Притом деньги
управление выделило, — я благодарно кивнул нашему интенданту,
Алексею Петровичу Курощупову-Савойскому, сидящему по левую сторону
от меня.
— Алексей Петрович, мне говорил, что двенадцать рублей тебе
выделил. А платье все пятьдесят стоило.
— Давно ты так в женских платьях разбираться стал? И вообще, я
предпочитаю, чтобы все, что меня всегда окружает, было
прекрасно.
Я обвел рукой заполнившие стены картины, электрические
светильники в виде бронзовых грифонов и, конечно, мою главную
гордость: два недавно купленных апельсиновых дерева в кадках, с
которых я надеялся начать формирование личной комнатной
оранжерейки.
Бедов лишь раздраженно махнул рукой:
— Виктор, просто будь поосторожней. Ты же сам понимаешь, тебя в
столице терпят только из-за того, что ты верно служишь государыне и
тем изрядно обеляешь свой род после поступка твоего папеньки. Но
оступишься, и сожрут тебя, никакой Парослав не поможет: урядником
поедешь в Ижевскую крепость и до самой смерти там прослужишь. Ты
хоть это понимаешь? Да ничего ты не понимаешь, есть у меня
ощущение.
Партия завершилась. Гости принялись расходиться. Мы с Бедовым
остались наедине.
— Ну а что там со смертью Меликова, дело как, движется? По
шрамам узнать, что-нибудь удалось?
— Работаем. Запросили по архивам Петрополиса, не было ли больше
трупов с подобными следами. Потом написали в Екатеринозаводск, где
Меликов жил до двадцати пяти лет, — я со вздохом вытащил из
секретера папку, передавая ее поручику.
Бедов матернулся. Затем выплюнул сигару и с отвращением вернулся
к фотопластинам. Я не смотрел. Каждую из них я мог бы описать и с
закрытыми глазами.