— Оставьте, какой там бал, вот у князя Гагарова вчера был бал, а
тот, тьфу, одно название. Дешево все, публика простая, от учителей
и мелкого чина в глазах рябо. Да уж пришлось посетить, придать
мероприятию веса, так сказать, — барон хмыкнул. — Сделал уж услугу
Кирюшке.
— Новый попечитель учебного округа Кирилл Аристидович
Крестопадский…
— Кирюшка, крестник мой. Усадьба Крестопадских по соседству с
нашей стоит. Он, признаюсь, в детстве шкодник был редкостный,
чернильницу на учителя вылить, кошку замучить, это ему только дай,
но как повзрослел и с войны вернулся, за ум взялся. До коллежского
асессора дослужился, в Петрополис переехал карьеру делать ну и
сделал, как видите. Однако, собственно, не пора ли перейти к делу?
Времени для вас у меня не так уже много. Слуги сказали, что вы
пришли интересоваться про какого-то Пеликова? Что? Ах, Меликова вы
говорите… Меликов… Меликов… — развалившийся в кресле барон начал
безразлично было пробовать фамилию на языке, однако внезапно
вздрогнул и в его маленьких глазах вспыхнул огонек дикой злобы.
— Помню эту скотину, — барон тяжело задышал, и его рука сжалась
на трости. — Точно, Екатеринозаводск, пятнадцать лет тому назад.
Учителишка музыки, из той самой гнусной породы людей, что зарятся
на чужие вещи.
Клекотов встал, принявшись тяжело ходить по комнате.
— Крыса, пробравшаяся в гнездо. Гнилой плесневик отравивший мой
дом! Воспользовался тем, что я редко бываю с женой. А как мне
бывать с ней часто? Тяжелейший труд. Вот чем добыто мной все то,
что вас сейчас здесь окружает. У меня фабрики в пяти городах мы
Клекотовы снабжаем всю Империю музыкальным инструментом. Чье
пианино, я вас спрашиваю, стоит в любом приличном доме?
Клекотовское конечно! Чья музыкальная шкатулка продается в каждой
лавке? Клекотовская! И, чтобы этого добиться, я положил всю свою
жизнь. Естественно, я постоянно отлучался из дома, оставляя там
свою супругу.
— Судя по тому, когда Меликов появился в вашей усадьбе в
Екатеринозаводске, вы говорите о своей второй жене верно? Вам на
тот момент времени было пятьдесят шесть лет, ей восемнадцать,
столько же, сколько и вашему единственному сыну? — совершенно
некстати решила свериться со своими данными Ариадна.
Барон смерил машину удивленным взглядом. После чего повернулся
ко мне.