Карманник из Ворошиловска по кличке Тунгус неторопливо плывёт по
проходу в сопровождении фармазонщика Зямы, залётного одесского
жулика. Я ненароком трогаю Василия. Его очередь спать, но концерт
пропускать жалко. Вася присаживается и трёт глаза пудовым
кулаком.
- Какие люди! – расцветает Тунгус. На побитой оспой роже щипача
расплывается обманчиво-широкая улыбка с украшением в виде порванной
губы. – Что ж так скромно-то? Барахлишко хреновато…
Всё достояние первохода одето на нём. В руках, нервно теребящих
край пиджака, не видно узелка с едой, последнего гостинца с воли.
Нечего отобрать, что можно было бы кинуть в общак и поделить меж
семьями. Тунгус злится, оттого скалится в неискреннем
дружелюбии.
- Не подскажите, уважаемый, где бы мне… - покупается на улыбку
новенький.
- Кости кинуть? Найдём. По месту прописки.
Народ оживляется. Обычно прописка выливается в целый ритуал. Но
в КПЗ, транзитках да в пересылках его не делают. Зачем, если эта
камера не станет домом на многие месяцы и годы? Значит, Тунгус
готовит веселье.
Ничуть не бывало. Он бесхитростно «ставит банку» кулаком в
живот. Человек сгибается от боли, прикрывается руками. В общем,
правильно себя держит – не лезет на рожон, не пытается драться с
незнакомым блатным. Но и не прогнулся, не начал лебезить.
- Сымай клифт, пока юшкой вконец не изгадил.
Уголовник дёргает новенького за пиджак с кровавым пятном.
Одежонка с узких плеч явно не по размеру квадратному Тунгусу, но
сойдёт как ставка в очко.
Я толкаю Васю. Наш выход. Он прикрывает спину, массивный, словно
шкаф. Боюсь, толку от него мало в проходах меж шконками. Силён, но
неловок. Зато создаёт антураж. Вроде как последний довод – если
меня завалят, встрянет Вася-Трактор, мало не покажется.
- Беспредельничаешь, Тунгус?
Уголовник резко разворачивается. В узких от природы глазёнках
блестит злость. Его голос звенит петушиным фальцетом. Это он зря.
Авторитетные воры говорят тихо и веско.
Тунгус верещит:
- С каких пор мужики лезут в дела чёрной масти?
В базаре главное – идеологическая основа, это я ещё в школе
усвоил, когда заучивали цитаты из товарища Сталина. Спорить с
уголовниками надо правильным языком, «ботая по фене». Мне, почти
интеллигентному, воровское арго даётся тяжко. Каждую фразу
проговариваю внутри себя, чтоб выдать без запинки и с подобающим
выражением.