- Мужикам тоже по понятиям охота жить, - начинаю я и моментально
получаю поддержку сокамерников. Большинство из них – «мужики», к
воровской масти не принадлежащие, сидят за бытовуху, алименты и
прочие непочётные дела. Апелляция к тюремному закону делает меня
правдолюбцем, а Тунгуса опускает до еретиков. – Чморишь первохода,
банку выписал, прикид берёшь на гоп-стоп. Не, это не по
понятиям.
Карманник загнан в угол. Если спасует, уронит себя в глазах
чёрной воровской масти, на всю оставшуюся отсидку его репутация
будет подмочена.
- Борзеешь, Волга? Забыл, что до смертинки три пердинки?
Одессит Зяма заходит слева, насколько позволяет камерная
теснота. Его должен отсечь Вася. Если не проспит.
- На понт берёшь, Тунгус?
Это уже прямой вызов. Я не оставил вору шансов выкрутиться без
драки. Он миролюбиво машет рукой, типа «ну ты чё», а вторая
нащупывает алюминиевую кружку. Нормальный приём – отвлечь внимание,
потом швырнуть мне в лицо какую-то мелочь. На полсекунды я впаду в
замешательство, и, если Тунгус не оплошает, очнусь на полу не
раньше чем через полчаса, основательно битый.
Кружка летит в пустое пространство, где только что был мой нос.
Я встречаю Тунгуса растопыркой. На зоне бокс не канает, лишь
варварские удары – в глаза, в горло, по яйцам.
На-а-а! Со всей ненавистью к отродью…
Так, очередь его напарника. Зяма получает сапогом. Под шконкой
раздаётся стук, когда он врезается во что-то твёрдое.
Тунгус на коленях. Голова опущена, не вижу, что делают его руки.
Поэтому предпочитаю добить, не ожидая какой-нибудь подлости. Хватаю
за подбородок, резкий рывок вверх. Колено врезается блатному в нос.
Урка падает, из пальцев вываливается заточка. Вздумал мне брюхо
вспороть, козёл?
Новоприбывший бочком протискивается мимо бессознательной тушки
вора. Уже выпрямился после банки, только дышит сипло.
- Товарищ… э-э, Волга. Позвольте мне к вам?
Учится. Погоняло моё запомнил и смекнул уже, что одиночки не
выживают. Решил примазаться к сильному.
- Чо, нам шестёрка нужна? – басит за спиной Трактор, и мне
второй раз приходится вступаться за новичка.
- Ясен пень. Блатные на нас зуб имеют.
Так что лишние глаза не помешают. Их обладатель робко садится на
самый краешек койки. А в камере поднимается шум. Оказывается, Зяма
грохнулся к опущенным. У блатных это считается трагедией,
несчастным случаем, когда человек невольно прикоснулся к барахлу
опущенных педерастов. Теперь он заражённый-прокажённый, уважающий
себя вор руки ему не подаст.