Интересной для Дмитрия показалась и история Новицы. Градислав
свою жену в свое время, несколько лет назад, похитил в соседнем
племени, заодно, пользуясь случаем, прихватил и ее двоюродную
сестру – Ружицу. Сейчас четырнадцатилетняя Ружица числилась
невестой на выданье, но, как я понял, Градислав эту девушку берег
специально для меня, благо, что через пару месяцев мне стукнет
тринадцать, а значит, по местным обычаям, я обрету и
совершеннолетие.
- Здравствуй, Див. – Ружица приветливо улыбнулась и пропорхала
мимо, обдав меня запахом травяных настоек, что источали ее
волосы.
- Сестра, сядь рядышком, посидим вместе, – позвала ее
Новица.
Ружица молча присела, при этом с любопытством стреляя в меня
своими серо-зелеными глазищами. А я же замер на месте соляным
столбом. На сей раз, подзависая, притормаживал Дивислав. Девушка
ему нравилась, если не сказать больше. Дмитрий оценивал ее куда как
с большим скепсисом. Моей второй иновременной половине более
приглянулась тридцатилетняя соседка сидящая справа от Новицы. М-да,
… Короче говоря, теперь мне нравились и малолетняя пигалица, и
соседка – дочка троюродной сестры деда Яробуда. С ума сойти!
Все три женщины откровенно пялились на меня, и даже их дети
заинтригованные установившейся тишиной и, определив объект
всеобщего внимания, бросив играться, смотрели на меня.
- Дивислав, с тобой все хорошо? Твое лицо стало красным, как
раскаленное железо? Почему-то это с тобой случается только при виде
Ружицы.
- Мы – дети Костра!..
Отвернувшись, резко ответил, разозлившись на женщин и, тут же
постаравшись отринуть все эти сумасбродные мысли, я вошел в
дом.
Ну как дом? Дом – это громко сказано. Точнее говоря для
Дивислава отапливаемый по-черному, врытый в землю сарай являлся
хорошим таким, полноценным домом, а моя вторая личность Дмитрия
оценивала данную неказистую постройку, мягко говоря, несколько
иначе.
В свете дверного проема виднелись восседающие на бревне две
черные фигуры. Одной из них был Градислав – заросший каштанового
цвета бородой и волосами до плеч. Не только цветом растительного
покрова, но даже чертами своего лица он как-то неуловимо походил на
бурого медведя. Второй фигурой был Берислав – мужчина лет за
тридцать пять, с потрепанной жизнью физиономией, с бородой и такими
же длинными волосами, посеребренными обильной сединой. Лицо
Берислава расчерчивали шрамы, целый их набор – тут были следы и от
волчьих зубов, и от жала стрелы и от копья.