Все встало на свои места. Тит Клавдий посетил Веллию осенью, и в
тот раз королевское семейство Дагеддидов не смогло найти отговорок,
чтобы предотвратить встречу сына императора и принцессы Марики. О
том, какое действие оказывала красота его жены на всех мужей, не
исключая пленников проклятия Голубой Луны, Седрик знал давно.
Про-принц выиграл состязания по борьбе. Ему помогла поднявшаяся
из груди ярость. Эта же ярость едва не погубила его, а с ним - всю
Веллию, когда, принимая приз из рук императора, Седрик оказался
поблизости от его сына. Лишь остатки здравого смысла и долгая
супружеская жизнь, в которой приходилось смирять гнев так часто,
что, в конце концов, Седрик этому научился, позволили Титу Клавдию
остаться живым.
Младший из Дагеддидов кипел негодованием остаток праздников, тем
более после того, как дважды находил в пище яд. Не без помощи
постаревшего пса Черного, который, было похоже, что сопровождал
хозяина в последний раз, про-принц обнаружил, что ядом были
пропитаны и простыни, на которых он спал. Из-за этого спать
пришлось на полу, завернувшись в плащ, поскольку слугам императора
высокий гость больше не доверял. Когда же Седрик нашел отравленную
иглу, острием вверх воткнутую в седло приготовленной для него
лошади, от гнева и тревоги за свою жизнь он чуть не потерял голову.
В отличие от Тита Клавдия, который явно ее потерял. Седрик понимал,
что ослепленный страстью к его жене, сын императора твердо
вознамерился сделать Марику вдовой. Поэтому он с трудом дождался
окончания праздников, и вздохнул легче, только оказавшись на борту
велльского корабля, где вся команда состояла из подданных короля
Хэвейда.
Седрик едва дождался берегов родной холодной Веллии. Ему не
терпелось поделиться случившимся с женой. Про-принц знал, что,
несмотря на отстраненность и извечную угрюмость, Марика всегда
мыслила трезво и могла подсказать выход из положения. Или, хотя бы,
помочь предугадать следующий ход сына императора. Седрику также
было известно пристрастие его жены к воинским состязаниям, и он уже
предчувствовал удовольствие от восхищения, которое волей-неволей
должно было появиться на ее лице при виде его приза.
Но все его мечтания пошли прахом, когда королевский корабль
вошел в гавань столичного порта. Порт этот отстоял на два часа езды
от Ивенот-и-ратта, однако все равно считался столичным. На пристани
корабль встречали дети Седрика - семилетний Хэвейд и пятилетние
близнецы Драгус и Ерсус. Ждали там жена Генриха Ираика и даже
старый король Хэвейд, которого в последнее время донимали ноги,
из-за чего он ходил, прихрамывая, и все норовил на что-то
опереться.