- Что меня беспокоит еще, - король провел пальцами по
разложенной перед ним карте. - Помимо тебя за ними денно и нощно
следят... мои соглядатаи. С тех пор, как они высадились у нас на
берегу, манны ни разу... Куда, по-твоему, должны первым делом
направиться путешественники после такого длительного и опасного
пути?
Юная романка пожала плечами.
- В купальню. Но дикари, у которых чем гуще муж смердит, тем в
большем он почете... Разве что - в храм. Или в часовню Светлого.
Стоило бы вознести хвалу за то, что вообще добрались через Зеленое
море в том утлом корыте, которое они гордо именуют драккаром.
Король понимающе кивнул.
- За все время они ни разу не были ни в одном храме.
Его невестка подняла бровь.
- Да, ни разу, - поймав ее недоверчивый взгляд, подтвердил
Хэвейд. Взявшись за перстень, он задумчиво прокрутил его на пальце.
- Они не приближаются к храмам, не носят знаков Светлого на груди и
даже не делают охранных жестов. Однако тот странный волхв, что
прибыл с ними... Мои соглядатаи так же, как и ты, ни в чем не
уверены. Но все они убеждены - он маг. И не просто маг. Он у них
вроде духовного отца. Только служит он не Лею.
- И не Лии, - Марика мрачно посмотрела в свой кубок. - Мне
доводилось видеть служительниц Лии... с той стороны. Они...
другие.
- Но кому-то манны все же поклоняются, - король с едва слышным
стоном поднялся на ноги и, обойдя стол, отобрал у невестки бутыль,
из которой она вознамерилась плеснуть себе в третий раз. - Тебе уже
хватит. Седрик поделился желанием о новом ребенке. Если так, не
стоит пить слишком много.
Принцессу передернуло. Но она без лишних слов отдала
бутылку.
- Я понимаю, что твоего желания на это он не спросил.
- Он спросил, - Марика с силой провела ладонью по лицу, стирая
застывшее на нем выражение бессильной ярости. - А что толку? Твой
сын видит в беременности единственный повод на законных основаниях
отказать до-кайзеру Титу Клавдию в моем визите. Ты... поговори с
ним, король! То, чего он хочет... я... этого... не желаю.
Хэвейд вернулся к себе за стол и вновь уложил больные ноги на
мягкий табурет.
- Прошло восемь лет, - он переменил положение в кресле,
изыскивая для себя возможность усесться и не чувствовать ломоты в
костях. - Ты все еще не можешь смириться?
Марика мрачно посмотрела в пустой кубок и поставила его на
стол.