- Ты, должно быть, болен, - озаботилась заметить
она. Седрик, однако, не унимался. Пережитое им волнение явно
настроило принца на дураческий лад. В несколько движений он сплел
из своих волос подобие косы, которую носил Вальгард, потом насупил
брови, приопустив голову, из-за чего лоб стал казаться ниже, и
одновременно выпятил челюсть.
- Я есть грозный вождь суровых манн! - к изумлению
и неудовольствию жены, громогласно объявил он, подражая голосу
Снежного Волка. - Суровый, очень суровый есть я муж! Грозный,
смелый, непобедимый! Я есть сразить много змей и спать прямо в лед!
Я спать прямо в лед и отморозить себе зад, но все равно суровей
манна мужа нет! Я питаться только тухлый рыба, ведь настоящего мужа
живот все, что есть, перетрет! Я есть хотеть любить прекрасный
принцесса Марика! Очень есть хотеть любить!
Он попытался заграбастать жену и повалить ее на
ложе, но Марика, которая еще чувствовала себя разбитой, все же
увернулась от его руки.
- Ты пил? - невольно поинтересовалась принцесса,
вновь уворачиваясь от ведмежьих объятих дурачившегося супруга.
Седрик поднялся и попытался нахмуриться
сильнее.
- Я не есть пить! - еще более громко объявил он,
забыв о плохо прикрытой двери и о стражниках в коридоре, которые
могли услышать. - Я есть любить Марика, а пить - потом!
Он бросился на ошалевшую супругу, но Марика
увернулась опять и вскочила с ложа.
- Так есть, пить или любить? - уже догадавшись, что
в покое ее не оставят, хмуро переспросила она.
Седрик изобразил на лице тяжкую работу мысли.
- Я не есть знать, - по-прежнему подражая Вальгарду
и пытаясь говорить его голосом, прогремел он, наконец. - Я есть
дикий и грозный, и вонючий! Что ты еще, женщина, хотеть? Настоящий,
суровый муж должен быть большой. И грязный. Твоя меня принимать!
Твоя меня накормить! Потом твоя меня ублажить! И много-много
радоваться от того, что твоя любить такой вождь, могучий и
смердючий!
Принцу, наконец, удалось развеселить свою романку,
которая уже долгое время, пока он говорил, уворачивалась и бегала
от него вокруг ложа. Рассмеявшаяся Марика потеряла бдительность, и
едва не попалась, когда Седрик, внезапно перемахнув через постель,
оказался прямо перед ней.
- А харя не треснет? - все еще смеясь, умудрилась
поинтересоваться юная женщина, предпринимая отчаянные и пока еще
успешные попытки не даться ему в руки. Седрик снова бросился за
ней, но Марика немыслимым образом увернулась в который раз,
отступив к очагу. Теперь между ней и принцем оставалось не ложе, а
кресло, в котором ранее сидела Ираика.