Марика пробыла здесь уже довольно долго, не
шевелясь и не отводя взора. Ираика, которая успела отдать
приказания следившим за статуями служанкам, и убедиться, что ее
распоряжения исполняются с нужным тщанием, подошла к некоронованной
королеве Веллии. Некоторое время она постояла рядом, потом
опустилась на край скамьи рядом с Генрихом и провела рукой по его
каменным волосам.
- Знаешь, - она говорила как будто про себя, но ее
названная сестра стояла так близко, что слышала каждое слово. - Я
до сих пор не могу поверить... Что их всех уже нет. Чем дальше...
тем все больше мне кажется - они просто спят. Что можно что-то
сделать... прочесть заклинание... или молитву... Или натереть их
каким-то эликсиром... И они оживут. И все будет... по-прежнему.
Ее голос дрогнул. Марика перенесла вес тела с одной
ноги на другую, приопустив взгляд. Теперь она смотрела не в лицо, а
на руки Седрика, который так же, как отец и брат, держал большой
меч крепко прижатым к груди.
- Все бы отдала, чтобы они... проснулись, - тихо и
ровно проговорила она в ответ, не переменяя положения. Ее речи
заставили Ираику удивиться. Взгляд романки все время оставался
отстраненным, точно мыслями она была далеко и не могла слышать
обращенных к ней слов. - Дети... Старый Хэвейд. Твой Генрих.
Даже... Caenum! Пусть даже он проснется!
Ираика подняла взгляд. Не требовалось большого
понимания, чтобы догадаться, о ком последнем говорила наследная
принцесса.
- Ты ведь скучаешь по Седрику. Знаю, что ты шла за
него по принуждению. Но все равно, ты скучаешь.
Марика досадливо дернула щекой, но страдающей
Ираике явно хотелось найти успокоение своей боли в том, чтобы
поговорить о женском.
- Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, сестра, -
старшая принцесса невесело улыбнулась. - Когда Генрих... сделал
меня своей женой и привез сюда, в Ивенот-и-ратт... Я ведь тоже была
очень несчастна, - она вновь погладила мужа по коротким каменным
волосам. - Он справил сватовство к моему отцу и тот отдал меня
против воли. Я же хотела выйти за Петара, сына нашего купца. Мы
давно сговорились и любили друг друга. Но Генрих... все вышло так,
как захотел он. Я стала его женой.
Она помолчала.
- Его величество принял меня, как дочь. Король
Хэвейд, да озарит его светом Лея, был очень хороший человек. Он
приветил меня и сделал все, чтобы я не чувствовала себя чужой в
замке. Ведь столькое было мне чуждо и непонятно, - Ираика повела
головой, словно чувствуя неловкость за прошлое. - Но я... все равно
была несчастна. Я любила другого. Я ненавидела каждый взгляд,
каждое прикосновение моего мужа Генриха. Меня не радовали мое
положение, богатство, все его подарки... И я... не могла забыться.
Говорят, женщина примиряется с нелюбимым мужем после того, как
появляются дети. Ты ведь знаешь это не хуже других, ведь так? -
Ираика улыбнулась, и эта улыбка не была веселой. - Но мне даже в
этом было оказано! Генрих ведь бесплоден... Я каждый миг помнила,
что с Петаром у меня могли быть дети, и ненавидела моего супруга
все больше.