И только поздней осенью, когда убирали последний картофель, отыскались злополучные ботинки. Они лежали на сырой меже, разбухшие и раскисшие от дождей и никому уже теперь не нужные.
HE УСПЕЛА
Маришке нездоровилось. Она сидела перед избой на завалинке в суконном пальтишке. Изба была пуста и не заперта. Послышался гул Маришка запрокинула голову. Очень низко и как-то кругами летал над ней самолет-кукурузник. Потом взял вправо, долетел далеко за околицу и стал садиться. Что тут началось! Неслись к нему все- и не только дети. Изо всех сил припустилась к самолету Маришка. Бежать было нелегко: из-за тяжелого суконного пальтишка, из-за слабости во всем теле, а особенно в ногах. Они стали ватными и не своими. Горло все пересохло. Как ни медленно бежала Маришка, а вот уже совсем близко и сам самолет, и толпа людей вокруг него и летчик в шлеме. Оставалось добежать еще чуть-чуть, когда самолет вдруг окутался пылью и поднялся над головами людей.
Все что-то кричали, кидали вверх фуражки. Только Маришка стояла одна на расстоянии от всех и тихо беззвучно плакала.
ТЕТКА АНИСЬЯ
Pas в лето из села, которое находилось километрах в трех от деревеньки, приходила погостить на недельку-другую очень жизнелюбивая, спокойная и приветливая бабкина тетка-тетка Анисья. Маришке она годилась не только в бабушки, но и в прабабушки, но Маришка называла ее теткой, как и все, и та ее почему-то не пресекала. К тетке Анисье относились с почтением, а Маришка ее просто по-детски крепко любила. Утром, за столом, бабка жаловалась, что Маришка опять своим кашлем спать всю ночь никому не давала, а все потому, что целыми днями из речки ее палкой не выгонишь. Тетка Анисья, улыбаясь, тихо отвечала: «Вот сегодня в бане всю хворь и оставим.»
Каждая баня в деревеньке была одна на три-четыре двора и топили ее по очереди по-субботам. Летом топили поздно, чтобы могли помыться все, кто работает до темна в поле на косовице. Первыми в первый жар, шли мыться мужчины, а после них уже и бабы с детьми. Маришкины болезни лечили всегда одинаково. Самая тушистая из баб клала ее на полок и, крикнув: «А ну, плесните-ка еще на каменку, -парила березовым веником. Маришка истошно вопила, но ни для кого, а так, для всех сразу, может поэтому все моющиеся относились к этому очень спокойно. Сегодня же она вопит для тетки"Ой, тетка Анисья, отбери меня.«Тетка повысив голос, спрашивает и грозится строго: «Кто обижает мою Маришку? Я вот ей сейчас задам!» Потом не спеша приподнимается с лавки, отбирает Маришку, ополаскивает теплой водой из ковша, а затем вытирает насухо длинным узким льняным полотенцем.