— Да у таких целые шкатулки памяти. Золотых безделушек столько,
что магазин ювелирный можно открывать. Перебьется. Одной цепочкой
больше, одной меньше.
— Злой ты, Витя, поэтому тебя никто не любит, — улыбнулся я.
— Так я же привык, — незлобливо ответил тот. — Все по-честному.
Я никого не люблю – и меня никто не жалует. Так жить проще…
Взяв дактилокарту, я уединился в одном из пустующих кабинетов
экспертов (один из сотрудников был в отпуске, другой после
суток).
Своего кабинето-места у меня, естественно, не было. Приходилось
перебиваться печатными машинками временно отсутствующих коллег.
Иногда уже приходилось печатать простенькие справки за подписью
криминалистов, да и другую бумажную волокиту клепать, которую на
меня постоянно пытались свесить.
От такой работы я слишком не отбрыкивался, но и много на себя не
брал. Фотки печатать целыми днями да пальцы катать — занятие
рутинное. Лучший отдых, как говорится, это смена деятельности. Вот
как женщины отдыхают — устала посуду мыть, можно отвлечься и полы
подтереть или уроки с ребенком поделать. А можно играючи и
приготовить что-нибудь вкусненькое или просто на все забить и
обвинить во всем мужа... Мужики же виноваты, что им приходится
одновременно делать сразу три дела: телевизор смотреть, пиво пить и
за «Зенит» или «Спартак» болеть.
Вставил листок в неуклюжую пишущую машинку с надписью
“Башкирия”. Копирку не стал подкладывать. Документ будет в одном
экземпляре, не как всегда.
Положил перед собой дактокарту и, подглядывая в нее, набил
текст. Пять минут и готово. Вытащил листок, поставил внизу
закорючку и шлепнул печать экспертного отдела. Документ выглядел
солидно и правдоподобно. С таким хоть в суд.
Кабинет с дежурным опером нашел быстро. Вошел без стука –
все-таки не первый день знакомы с Погодиным.
— Привет, Андрюха, — кивнул он мне. — Что там по пальчикам? Витя
должен был исследование провести. Не в курсе?
— В курсе, — ответил я, многозначительно перебирая в пальцах
Филькину грамоту.
Перед столом молодого опера на стуле чванливо развалилось тело в
спортивном костюме модных цветов: красного с белым. ГДР-овский,
наверное.
На холеной морде щетина клочками, на макушке кепка а-ля Никулин.
Тело через губу подало голос:
— Начальник, если других предъяв нет, то отпускай. Пропуск
подпиши. Говорю же, не знаю я ни про какую цепочку. Тетку подвозил,
не спорю. Потому и следы машины моей там. Увез ее домой и все…