– Родим Афанасьевич, – произнес
Никодим умоляющим тоном, – не откажи, соседушка. Обчество очень
просит тебя сподмогнуть уважаемому господину профессору. А то прямо
нехорошо получается. Человек со столицы летел, понимаешь, через все
пиратские территории, через пояс Лагранжа, головой рисковал ради
торжества российской науки, а его никто из наших не привечает.
Прямо скажем, стыдоба. Приюти человека, а? Расскажешь ему, что
знаешь, про андичменный вид местной фауны.
Хуторянин окинул взглядом профессора
и Никодима, глядевшего на него с крайне просительным видом, и
неожиданно улыбнулся.
– А и хорошо.
– Отлично! – обрадовался профессор. –
Спасибо вам огромное, уважаемый Родим Афанасьевич! Никодим, друг
мой, выгружайте скорее багаж, пока хозяин не передумал.
Подхватив свой информаторий, он
уверенно двинулся к жилищу хуторянина. Хмыкнув в бороду, Никодим
переглянулся с хозяином и потешно сморщился. Столица, мол, без
няньки никак…
Никодим быстро выгрузил из глидера
пожитки профессора, отказался остаться на ужин, сославшись на
вечернюю дойку коровок и кучу других повседневных забот, и улетел.
Проводив катер соседа взглядом и махнув ему вслед рукой, Родим
взялся споро носить вещи Вельяминова в дом, как тот ни пытался
таскать чемоданы самостоятельно. В итоге профессору удалось сделать
только две ходки, перенеся загадочный информаторий и небольшой
дорожный несессер с медикаментами. Когда он в очередной раз
вернулся на пастбище за домом, вещей там уже не осталось.
– Вот тут располагайтесь, – Родим
провел профессора по коридору и распахнул дверь в гостевую комнату.
– Белье все чистое, только что стиранное. Разбирайте вещи, а я пока
повечерять сделаю.
– Повечерять я бы не отказался! –
оживился Федор Степанович. – Хотя, впрочем, у меня с собой
академический экспедиционный паек.
Родим, который с отлетом соседа стал
несколько более словоохотливым, с недоумением посмотрел на гостя, а
затем покачал головой:
– Это вы для столиц оставьте. У меня
картошечка свежая, сочная, мяско, грибочки. Овощи прямо с грядки.
Сейчас все сготовлю в один момент.
– О, прошу прощения, – смутился
профессор. – Но тогда уж я угощаю алкоголем. «Боярская». Из самой
столицы вез.
– Это дело! – одобрил Родим. – Пивал
когда-то, уважаю. – Он бросил на профессора взгляд, в котором
опытный человек мог бы прочитать легкую иронию, искорку интереса,
одобрение и где-то глубоко - следыкакой-то затаенной горечи.
Впрочем, эти самые следы, похоже, были в глубине его глаз
практически постоянно. Вот только разглядеть их смог бы разве что
очень опытный физиономист. - Так что переодевайтесь во что
посвободнее, сполоснитесь с дороги – и милости прошу к столу. – С
этими словами хозяин хутора прикрыл за собой дверь.