От души насладившись удивленным выражением изуродованного лица
Михаила Вельяминова, я неспешным шагом подошел к ублюдку вплотную,
размышляя как именно поступить дальше.
— Забавный... фокус... — проскрипел Михаил Вельяминов, буквально
вибрируя от бушующей внутри него ненависти, — но это ничего не
изменит, глупый мальчишка! Думаешь, ты сможешь меня убедить
сдаться? Я тебя явно переоценивал, если ты всерьез надеешься на
такой тупой план этого предателя Коновницына! Уже скоро он и тебя
предаст! Последователи Высших уже едут сюда... как только ты
коснулся моей ауры, они узнали где ты находишься и что делаешь.
Теперь тебе никуда не скрыться. Наивный зеленый глупец. Ты перешел
черту и подписал себе смертный приговор, когда осмелился явиться
сюда. И проклятый предатель тебя уже не спасет! Он будет просто
стоять и смотреть как ты умираешь!
— Все сказал? — без тени каких-либо эмоций сказал я, наблюдая
как Вельяминову все тяжелее дается каждое слово.
И без родового взора я видел, как набухало и разрушалось его
тело. Зеленые язвы лопались, оставляя обугленные черные дыры.
Зеленая аура бессильно клубилась вокруг, нанося только больше
вреда.
— Думаешь, я не знаю, что вы с предателем задумали?! ДАВАЙ!
ПОПРОБУЙ ЗАСТАВЬ МЕНЯ СДАТЬСЯ! ТЫ, СМЕРТНОЕ НИЧТОЖЕСТВО! ТЫ НИЧЕГО
НЕ СМОЖЕШЬ МНЕ СДЕЛАТЬ! — концентрированные клубы ненависти
выливались из потоков стремительно умирающего Вельяминова.
Михаил оказался крепким малым. Не даром именно его выбрали
лидером бояр. Сомневаюсь, что в мире найдется еще хоть одна душа,
которая вытерпит настолько адские страдания, что разрывают
сознание, душу и тело Вельяминова разом.
Воссоздать подобное не способна ни одна пыточная техника. Жертва
умрет гораздо раньше, не выдержав и двух секунд.
Поэтому любой человек на месте Вельяминова проклинал бы свое
бессмертие. Готов бы был пойти на все что угодно, лишь бы
прекратить страдания. Но Михаил Вельяминов этого не делал. Я
столько бояр убил за свою недолгую жизнь, но такую стойкость
встречаю впервые.
Это безусловно самое сильное духом боярское отродье, что я видел
в своей жизни. Его убеждения и воля невероятно крепки и не могут не
вызывать восхищение.
Пожалуй, Михаила Вельяминова не смог бы сломить даже мой
дед.
— Ты ведь понимаешь, что твое сознание умрет? Насрать останется
ли целым этот мерзкий кусок кожи, ты, боярин, сдохнешь. Отправишься
в небытие. В ад, если он существует. Понимаешь? — склонившись над
агонизирующим куском боярского мяса спросил я.