Оксана
Я
привычно в трамвае проскользнула на заднюю площадку и встала там, прижавшись к
перилам спиной, чтобы все три двери и салон просматривались. Уже на автомате,
каждый раз как тяжелые двери дребезжа
отъезжали, я впивалась глазами во всех входящих, просеивая их в поисках
одного единственного лица. И совсем не потому, что мечтала его узреть, найти
среди тысяч незнакомцев. С точностью до наоборот. Никогда, никогда больше я бы
не хотела его видеть. Никогда касалось и прошлого, что, к сожалению, не имеет
обратного хода. И каждый шрам, ожог и ноющее место сросшегося перелома
напоминали мне почему. Как будто я и вправду в этом нуждалась или могла бы
забыть.
Фирсанова,
мальчишку из одиннадцатого «в» я отшила максимально резко, не стесняясь в выражениях, и плевать мне
на его подростковую нежную душевную организацию. Куда как больше она и он весь
вцелом может пострадать, если проклятый монстр уже на свободе и увидит его,
отирающимся со своими написанными прямо на прыщавом лбу чувствами рядом со
мной. Хватит. Одного,
за чью жизнь я невольно несу ответственность, мне хватило. И это не считая тех,
чьи разбитые лица, выбитые зубы, сломанные кости тоже, можно сказать, на моей
совести. Он так всегда говорил. Что это все я. И та позорная часть моей души, которую я отчаянно прятала ото всех, с ним
всегда соглашалась.
Вытягивая
до предела шею, я заглядывала за угол во двор, пока не убедилась, что никто
меня там не подстерегает. Ждать у подъезда сегодня пришлось, как назло, дольше
обычного, я даже настолько раздергалась торчать перед дверью, что не заметила и расчесала тонкую
полоску ожога на безымянном пальце до крови.
Наконец
мне повезло, и к дому подошла большая компания, веселая и шумная. Судя по разговорам,
направлялись ребята на день рождения к моему соседу двумя этажами выше. В лифте все стояли
тесно, шутя и переговариваясь, а я старалась не подать виду, что всю
потряхивает от перспективы выхода на своем этаже. Поэтому просто взяла и
доехала с ними, а потом, осторожно выглядывая возможную опасность, спустилась к
себе. И только когда уже плюхнулась на старенький диван и со стоном облегчения
вытянула ноги, стала замечать, как же бешено тарабанит в груди сердце. И так
каждый день уже два последних месяца, как только ублюдок написал мне, что он
вскоре выходит по УДО. Но с меня хватит.