Кто-то не любит веснушки, а кто-то их обожает. Я не отношусь ни
к тем, ни к этим, но её конопушки не портили, слишком
обворожительная. Тысячи раз кряду поцелованная солнцем, именно
столько по всему её лицу и шее было рыжих точек. В отличие от той
же Ленки Троекуровой, гостья «свои проблемы» не скрывала за толстым
слоем пудры, гордо нося пламя, прорывающееся сквозь поры кожи.
Запоздало вспомнил, что, возможно, девушка — сильный адепт огня.
Иностранка, что ли, из далёкой Западной Европы?! Известно, что у
нашей аристократии стихийная магия не распространена.
Закрытое платье бежевого цвета чуть ниже колена, точeные ножки и
девичью фигуру без недостатков я рассмотрел, ещё забегая в класс. В
нашем юном возрасте что девочки, что мальчики мечтают о сказочных
принцессах и принцах — она была воплощением всех влажных, ночных
фантазий юношей со взором горящим. Смотрит на меня, чуть приподняв
идеально вылепленную левую бровь, силясь понять, пришёл ли я в
себя, после того как подавился. Или всё ещё при смерти.
Задумался, забавно вышло. Я ведь на самом сословном дне, ниже
меня в лицее никого нет. На месте директора я бы послал такого
мешающего кашлюна на фиг… в кабинет медика, в лучшем случае с
одноклассником. С наказом проводнику вернуться сразу обратно, а
меня оставить там, чтобы не отсвечивал. С одной стороны, избавился
бы от меня, как от назойливой мухи, с другой — проявил видимую
заботу и участие при чужих глазах. И только дальнейший ход событий
показал, что именно я был нужен Леониду Ильичу, поэтому всем
пришлось терпеть мои выкрутасы, длившиеся отнюдь не полминутки
времени.
— Голубчик, Игорь Батькович, — раскудахтался Леонид Ильич,
обращаясь ко мне. Директор тоже был красным, как и я, но в отличие
от моих симптомов, у него было что-то другое: почему-то мужчина,
облечённый властью, сильно нервничал. — Вы там живы? Я как раз
расхваливал вас нашей гостье. Какой вы у нашего лицея молодец.
Сейчас у нас урок литературы же? Марфа Васильевна, прошу, что вы
там сегодня задавали деткам?
И Марфа Васильевна дала жару, впервые в жизни наградила меня
улыбкой, похожей на оскал голодной акулы:
— Продекламируйте, мой свет, что-нибудь из Илиады, творения
нашего всего — Шекспира Александра Сергеевича!
Кажется, у бабушки ролики за валики заехали, а крыша поехала
окончательно. Трёх разных авторов перепутала.