Мной было совершено четыре рейса и получена приличная доза
радиации. Врачи всерьёз опасались, что последствия для меня будут
печальными и проявятся в ближайшее время. Но в итоге всё обошлось и
появились эти последствия лишь спустя тридцать шесть лет.
Сразу после этого меня восстановили во всех правах, а информация
о случившемся в восемьдесят четвёртом исчезла из всех архивов. Мне
даже предложили вновь сесть за штурвал Улыбахи, но тут уже я сам
отказался. В Рязани я два года отработал инструктором в Сасовском
лётном. Опыт у меня уже имелся, к тому же вновь помог Дмитрий
Алексеевич, которого я уже воспринимал, как второго отца. У него
было много друзей, разбросанных по всему союзу. Настоящих друзей,
всегда готовых помочь другу. Я так и не смог узнать, почему он так
относился ко мне и никогда не отказывал в помощи. И об этом тоже
сильно жалею.
А в восемьдесят восьмом я уже поступил на службу в аэрофлот.
Поначалу, как и ты вторым пилотом. Прошёл переподготовку и начал
летать.
Вот такая у меня была жизнь Валера. И больше всего я жалею, что
испугался и загубил столько жизней молодых ребят. Это был
единственный момент, который я хотел бы исправить.
А теперь извини, я немного пройдусь. Нужно проветрить голову и
слить отстой, — сказал я и покинул кабину.
К этому времени в голове была уже такая каша, я боялся, что не
смогу даже встать, но справился с этой задачей на удивление
легко.
Валера ничего мне не ответил. Он прекрасно видел в каком
состоянии я нахожусь и как тяжело мне дался этот рассказ. Впервые
за долгие годы я поделился этим с другим человеком. Я даже Кате
никогда не говорил о том, что тот поступок до сих пор не даёт мне
покоя. Всю жизнь это был только мой крест и только моя ноша.
Не знаю почему, но на душе после рассказа стало невероятно
легко. Я был полностью уверен в Валере и в его профессионализме. И
не боялся, что он не справится.
Можно сказать, что в небе началась моя жизнь. В небе она и
закончится. Я специально ушёл от Валеры, чтобы он этого не видел.
Пристроившись с правого борта возле иллюминатора, я ещё раз
взглянул на небо.
— Прости меня Валера, — произнёс я в пустоту и достал новую
пачку обезболивающих, старая уже закончилась. Минимум час у меня
ещё был, поэтому точно не успеют откачать. Проглотив все таблетки
разом, я просто начал смотреть в небо, пока ещё мог. Глаза
постепенно стали закрываться, но продолжали цепляться за небо. Пока
и его не стало.