Эти слова для меня стали одними из самых лучших, что я слышал за
обе свои жизни. Из меня сразу, словно выдернули стержень. Сразу
захотелось залезть куда-нибудь и спрятаться. Я только что на полном
серьёзе готов был убить человека. Сейчас отходняк был намного
хлеще, чем после пожара. И самое главное, что я с ужасом осознал,
что всё сильнее Серёгины воспоминания, чувства и эмоции сливаются с
моими. Я начинаю идентифицировать и относиться ко всем окружающим
так же, как и он. Но сделать здесь я ничего не мог. Видимо, стресс
многократно ускоряет эти процессы.
К этому времени участковый вытащил Ваньку и положил его рядом со
мной.
— Сознание потерял, но живой. Успели грех не допустить. — сказал
дядя Петя. — А теперь рассказывай, чего вы такого не поделили, что
ты едва молодого парня не сгубил?
— Это он бабушкин дом поджёг. Да ещё и входную дверь доской
подпёр, чтобы она выйти не смогла. Да если бы я с ребятами на озере
допоздна не сидел, то мы бы сейчас все в доме и сгорели.
— Чтобы вот так обвинять человека, нужно иметь веские
доказательства. Они у тебя имеются? — спросил участковый,
принявшись отряхивать форму. Пытается защитить племянника зараза
такая.
— Когда я подбежал к дому, то видел Ванькин силуэт. Он стоял
возле сада и наблюдал, как дом горит. А ещё у него рукав на рубахе,
подпалённый. И гарью от него несёт.
— Значит, никаких доказательств у тебя нет? Только силуэт
какой-то видел... Рукав себе подпалить он мог где угодно. Это не
доказательство. К тому же в Мотовилове сейчас от всех, кто пожар
тушил, гарью несёт.
— А ещё он днём с бабушкой поругался и орал, чтобы мы
сдохли.
— Я это тоже слышала. — подтвердила Алина. И если мои слова
участковый не воспринимал всерьёз, то к Алининым прислушался.
— Кто-нибудь ещё это слышал? Сможет подтвердить?
— Бабушка слышала, мы с ней вместе в тот момент вышли
посмотреть, с кем это там баб Настя ругается.
— Может, развяжите меня уже? Не собираюсь я никуда убегать и
трогать этого урода не буду. Честное пионерское.
— Пётр Григорьевич, развяжите уже Серёжу. Всё обошлось, и никто
не пострадал. У Ваньки максимум синяки на шее останутся. Думаю, об
этом инциденте можно забыть. А вот поджёг, дело серьёзное могло всё
село сгореть, если бы мы не прибежали. — сказала Алина.
И к моему удивлению, участковый её послушался и на этот раз.
Едва не скрипя зубами, он согласился, что об этом эпизоде можно
забыть. Тем более Ваня был в стельку пьян и наверняка ничего не
вспомнит, как протрезвеет. А если и вспомнит, то ему никто не
поверит. Мало ли чего могло причудиться в пьяном угаре.