– Долго же ты спишь, засоня!
Ко мне со всех ног припустили ребята
– румяные с мороза, веселые, с ямочками на щеках и горящими глазами. Им
совершенно точно не хватает общения, если уж мне, почти незнакомке, так
радуются.
– Ты все-таки осталась! – Ланна погладила
мех на моем кафтане. – Теперь будет весело! Мы уже познакомились с твоими
лошадками, ты можешь не переживать.
– Это я сказал Илиану, что прогонять
тебя не нужно, ты еще пригодишься, – прищурился хитрец Неван. В руках у него
был незименный мишка.
– Спасибо. Мне очень нравится у вас
в гостях.
Тут взгляд упал на стоящую посреди
двора ель. Я ее уже видела вчера. Ланна проследила за моим взглядом.
– Это елка всегда такая, –
расстроенно протянула девочка. – Мертвая.
И ствол, и ветки были черными, как
будто обуглившимися. Тьма отняла у бедного дерева его сердце.
– Вы когда-нибудь отмечали Новый
Год? – спросила я с сочувствием, и дети загомонили наперебой:
– Мы видели, как красиво и весело в
деревнях, все нарядное, яркое, сияет!
– Но братец такой скучный…
– Он нам ничего не разрешает…
– Настоящий зануда.
– Точно! У меня зубы ноют от его
нравоучений.
– А у меня печенка!
– Еще его постоянно не бывает дома,
постоянно куда-то уходит, а возвращается поздно такой усталый, что даже читать
нам не хочет.
Я покачала головой и вздохнула.
– Уверена, ваш брат так себя ведет
не со зла. Просто он за вас переживает, да и, похоже, с детьми совсем не умеет
обращаться. Идем, – я махнула рукой и направилась прямиком к елке калеке.
Посмотрим, что получится сделать.
Я остановилась у ствола. От дерево
веяло затхлостью, в глубоких трещинах черной коры зияла нежно-серебристая
плоть. Эта ель была давно и неизлечимо больна, но что мне стоит хотя бы
попытаться? Ради двух пар любопытных глаз, ради детской улыбки и радости?
Ель – древо нашего рода, поэтому
елочки всегда были особенными для меня. С детства казалось, я слышу их тихие
голоса и шепот лохматых ветвей. Ладони легли на жесткую сухую кору, присыпанную
инеем. В груди вспыхнули крошечные искорки, запульсировали, разгоняя по телу
кровь и магию. Рукам стало горячо. Тихонько, наощупь, я стала вливать свою
магию в ссохшиеся жилы древа.
Первое, что почувствовала –
сопротивление. Тьма мешала, выталкивая светлую магию прочь, и тогда я усилила
нажим. От усилий испарина выступила на висках, а пальцы мелко задрожали. Краем
уха я слышала, как возбуждённо шепчутся Ланна и Неван.