“Ну же, поддайся, уйди прочь”.
Я чувствовала голодное нечто,
поразившее сердце ели, ощущала, как оно принюхивается ко мне, как голодный пес.
Дрожит, скалится, сверкает огненно-рыжими глазами. И в глубине их зияет
первозданная Тьма.
А потом было… узнавание. Она
признала во мне свою, довольно заурчала и решила уступить моему капризу. Стала
неторопливо отползать, темные нити, оплетшие дерево, распускались и втягивались
в землю под нами.
Ель начала преображаться: кора
окрасилась в более естественный цвет, трещины-раны затянулись, кое-где только
остались тонкие нити-шрамы с каплями смолы. Елочка встряхнулась, гордо
расправила ветки.
– Ланна, ты видела? – мальчишка
задохнулся от восторга.
– Видела! Невероятно! – в тон ему
ответила сестренка. – Как ты это сделала?
Я погладила древесный ствол и
посмотрела вверх.
– Немного владею магией созидания и
исцеления.
Теперь, если моих сил хватило, то
елочка пойдет на поправку. А силы в нее я вложила немало, она будет питать
корни и ветви, отрастит пушистые иглы.
– Если хотите, мы сможем заняться
украшением замка к Новому Году, – сказала, потрепав Невана по кудрявой голове.
Малышня разразилась согласными и
восторженными воплями, а я вдруг почувствовала, как лопатки жжет чужой взгляд.
Обернулась и посмотрела вверх. На балконе в одной тонкой рубахе и бриджах стоял
Илиан Ардженти. Он смотрел на меня, не отводя взгляда черных глаз. Такие же
темные волосы ерошил колючий ветер.
И тут я услышала у себя в голове
голос:
“Сегодня вечером жду тебя в своих
комнатах, Снегурочка. Отужинаем, заодно и поговорим”.
Занятые беготней по двору, мы не
заметили, как пролетело время. Дети внезапно решили, что закидать меня снежками
– это прекрасная затея. Пришлось потом выгребать из-за шиворота снег. Но и
мелким негодяям от меня тоже досталось, никто не в силах устоять перед снежной
магией Каи Эль-Фариен!
Ёри с меланхоличным видом сидел на
ступенях крыльца, наблюдая за нашими играми и щелкая орехи. Неван то и дело
подбегал и просил его показать, как он умеет колоть их ноздрями. В
конце-концов, бедному замученному троллю пришлось уступить просьбам мальчишки и
превратиться если не в ярмарочного клоуна, то в кого-то похожего. Но Ёри,
кажется, был рад тому, что теперь львиная доля детского внимания достается не
ему, а мне.