Сколько их там? Хольгер никак не мог сосчитать, деревья мешали.
Медведь-то точно один, а бродящих кругом кареты волков —
неизвестно. Но что противников в разы больше — так точно.
С таким раскладом не победить, и Хольгер должен был бежать не
сюда, а отсюда, но ноги будто сами несли и его, и всю его стаю с
горящими от возбуждения глазами и шерстью, поднятой на
загривках.
На что они надеялись? Отсидеться в кустах и всё разузнать —
точно нет. Все они, даже Изи — безумцы, любящие хорошие битвы.
Берсерки по духу, как и он, Хольгер-берсерк, альфа-властитель
Соколиных утёсов.
Медведь мощно зарычал, предупреждая, что готов убивать. Его рык
становился всё громче. Бьёрн-людоед надрывал горло так, будто шёл
против равного или целой стаи. Он, несомненно, боялся. Но кого мог
испугаться чудовищно сильный огромный медведь?
До дороги оставалось всего ничего — преодолеть с десяток
деревьев по склону, когда рык медведя оборвался изумлённым,
испуганным визгом, а огромная тёмная фигура запылала огнём. Волки
отпрянули врассыпную, и Хольгер выбрал минуту чужого смятения,
чтобы остановиться, поднять голову и завыть — яростно, дико, как
всегда в битвах, возвещая, что на поле боя выходит берсерк.
Одного его страшного воя хватило, чтобы ряды противника
смешались, а самые трусливые поджали хвосты. Несколько серых теней
бросилось под прикрытие кустов на той стороне дороге, остальные
сбились в кучу, не зная, что делать, и мешая друг другу. Медведь
рычал и катался по снегу, безуспешно пытаясь сбить пламя, рассыпая
вокруг себя яркие искры, крохотными язычками остающимися гореть на
снегу.
И в эту смятенную толпу ворвался скалящий острые клыки Хольгер и
его беты. А уж они точно знали, что делать там, где каждый, кроме
них — враг.
Под рёв медведя, визг и клацанье челюстей Хольгер провёл свою
самую быструю победоносную битву. Ему хватило нескольких минут и
десятка людей, чтобы обратить в бегство стаю втрое-вчетверо
больше.
Он рычал, рвал зубами, сбивал с ног всех, кто не свой, и вскоре
на дороге, кроме катающегося по снегу, пылающего, словно хорошо
промасленный факел, медведя и перевёрнутой кареты, в тени которой
прятался кто-то в белых мехах, никого не осталось.
Хольгер обежал поле боя по кругу, но никого не нашёл, кроме
трупов. Из четвёрки павших лошадей на одну даже ему было страшно
смотреть — видно, бедняга пришлась медведю по вкусу.