Настоящим кадровым кладезем для формирующегося корпуса жандармов
стал Кавказ. Не заканчивающаяся там десятилетиями война
сформировала целый отдельный класс боевых офицеров, которые нигде
кроме Линии не приживались: были решительными, резкими, любителями
говорить правду в лицо и не терпящими воровства и казнокрадства.
Это в центральных губерниях офицер мог третировать солдат и
разворовывать выделяемые из казны деньги, и ему зачастую за это
ничего не было. На Кавказе, такому горе командиру просто прилетела
бы «шальная» пуля от неизвестного стрелка и адью. Такие случаи хоть
и не афишировались, но вполне случались. Все, кто надо, во всяком
случае, были в курсе.
Уже в следующем 1823 году была создана школа жандармских
офицеров, куда направлялись строевые поручики и штабс-капитаны для
переподготовки по новому профилю, а так же начался набор нижних
чинов в местные жандармские команды. Тут предпочтение отдавалось
старослужащим, беспорочно оттарабанившим свою десятку и желающим
продолжить работу в армейских структурах уже на вольнонаемной
основе. Таким нижним чинам предлагалось повышенное жалование и
возможность учёбы для производства в следующие чины.
Реакция же на подобные нововведения в армии и гвардии оказалась
смешанной. Естественно соглядатаев – а цели реформы никто особо и
не скрывал – не любят нигде, с этим ничего не попишешь. Более того
некоторые гвардейские полки: те же преображенцы или гусары с
кавалергардами - самой возможностью внедрения в их ряды наушника от
тайной канцелярии – жандармов быстро стали ассоциировать с
безопасниками не смотря на совершенно разное подчинение – были
изрядно оскоблены. Пришлось долго и нудно вести разъяснительную
работу. Уговаривать, объяснять, что никого конкретно императорская
фамилия не подозревает, и что полностью – ага, конечно – доверяет
своей гвардии.
Проще всего тут оказалось с «моими» полками – егерским и
измайловским. Там люди были собраны мной лично максимально
адекватные и потому достаточно быстро смирились с неизбежным. Ну а
потом и другие полки тоже приняли к себе жандармов. Армейцев же и
вовсе никто не спрашивал, впрочем те восприняли реформу кардинально
иным образом.
Тут нужно остановиться и сделать отступление для рассказа о
принятой в эти времена системе повышения в званиях. Дело в том, что
большую часть офицерского корпуса империи составляли обер-офицеры –
подпоручики, поручики, штабс-капитаны. Это были в основном либо
командиры взводов-рот, либо их заместители и 70% офицеров в итоге
так и выходили в отставку с должности ротного, поскольку для
получения следующего звания требовалось место командира батальона.
При том, что батальону в эти времена собственный штаб не полагался,
горлышко выходило весьма узкое. По штату пехотного полка в составе
полагалось иметь 7 штаб-офицеров и 54 обер-офицера. Не сложно
догадаться, что батальонов в империи было существенно меньше чем
рот, и для всех места банально не находилось. Появление же новых
штаб-офицерских должностей пусть даже в небольшом количестве,
позволяло хоть как-то двигаться дальше по карьерной лестнице.