С лёгким недоумением я уставилась на
перья, зажатые в руке. Последнее, что я помнила – как они исчезают
в хмари надвигающегося вечера. Как я успела схватить их и когда? И
куда я упала?
Сунув перья в карман, я с трудом
поднялась на ноги и огляделась. Невысокие каблуки сапог
проваливались в сухую, но мягкую и рыхлую землю. Под ногами
змеилась блеклая, едва утоптанная тропка, прорезающая луг. Трава
возле нее росла мелкая, кое-где виднелись белесые звездочки цветов.
Через пару шагов от тропинки трава поднималась почти в человечий
рост, на колючих стеблях покачивались пурпурные головки
чертополоха, рядом тускло синели ягоды на колючих ветках
терновника.
А дальше возвышались резные
деревянные столбы, увенчанные небольшими домиками, похожими на
кормушки для птиц. Вот только веяло от них такой жутью, что меня
озноб прошиб и я поспешила отвести глаза. Сглотнув, я уставилась
под ноги, соображая, куда же идти. Сходить с тропы не хотелось –
колючки растений меня не прельщали, да и приближаться к странным
столбам казалось самоубийством.
Тропа тянулась от хмурого елового
леса, мрачного и непроходимого даже издали, и убегала в
поднимающийся туман, скрывающий другой край луга. Наверное, стоило
пойти туда, поискать людей. Узнать, что это за место, черт возьми,
и как я тут оказалась.
Разум судорожно пытался найти хоть
какое-то рациональное объяснение происходящему, но после нервного
потрясения последних дней сдался. Потом разберусь, отмахнулась я от
мрачных мыслей и без раздумий зашагала прочь от леса, стараясь даже
не коситься на странные столбы.
Я не успела пройти и десяти шагов,
когда с неба раздался пронзительный отрывистый крик и совсем рядом
со мной по траве скользнула тень огромной птицы. И я не усомнилась
даже, какой. В памяти сразу всплыли мощные загнутые когти, влажно
блестящие то ли от гноя, то ли от чужой крови, и острый огромный
клюв, способный легко разбить стекло и пробить череп.
Стремительно присев, я закрыла голову
руками, и когда тень птицы исчезла в туманном мареве – вскочила и
бросилась к лесу со всех ног, с трепетом ожидая нового
пронзительного крика. Теперь густой, зловеще темнеющий лес был моей
надеждой на спасение – хотелось верить, что под его сенью птица
меня не достанет.
Сердце стучало где-то в горле,
дыхание вырывалось с хрипом и кашлем. Ноги все сильнее
проваливались в землю, словно расступающуюся подо мной, и я боялась
только одного – упасть и потерять драгоценные мгновения. С каждой
секундой боль в лодыжке пульсировала все сильнее и сильнее, словно
не три дня, а три часа назад я ее подвернула.