На мою фразу отреагировал сам сятэй. Медленно поднялся, подошел
и встал рядом, сунув руки в карманы. Окинул взглядом с ног до
головы и презрительно дернул щекой. Ну, да. Я в джинсах, майке с
покемоном и рюкзаком за плечами. Ботан. Или просто неудачник. Даже
не кандидат в босодзоку на мопеде.
- Ты кто, парень? С чего бы тебе разрешить за руль моей ласточки
сесть?
- Тэкеши Исии, - отвешиваю церемониальный поклон. - С кем имею
честь?
- Кэйташи Симидзу, сятэйгасира‑хоса Исого.
В голове начинает щелкать переводчик, расшифровывая сказанное в
более понятное для белого человека. Значит, у борекудан есть
принятые в клан с правом наследования - кобуны и не имеющие этого
права - сятэй. Первые - дети оябуна. Вторые - братья. Но в
организации могут занимать равное положение. Эта градация больше
для запутанных ритуалов по наследованию власти и возможности
возглавить организацию. У братьев старшим является сятэйгасира,
“младший командир” или босс над всеми сятэй. И хоса - это как раз
его заместитель. В пирамиде управления - третий человек в районе.
Оябун, сятэйгасира над всеми братьями и затем этот самый Кэйташи,
что кривит губы. Достаточно большая шишка для района Исого, где я
живу. К сожалению, такой детальной информации в газетах я найти не
смог. Но кое-что накопал.
- Коннитива. Рад знакомству с вами, Симидзу-сама. Могу я задать
один вопрос? Лично.
В глазах крепыша мелькает тень интереса. Обычный школьник при
встрече с бандитами старается держаться подальше. Даже днем.
Конечно, по внутреннему кодексу борекудан посторонних старается зря
не трогать, но для боевиков поиздеваться над недотепой, отвлекающих
от важных дел - это повод лишний раз поднять себе настроение.
- Ну пойдем, поговорим. Гонщик...
Прогулявшись до машины, Кэйташи достал платок и смахнул
невидимую пылинку с багажника. Затем повернулся и приподнял бровь -
о чем говорить хотел?
Склоняюсь в поклоне и, не разгибаясь, произношу:
- Могу ли я встретиться с господином Гото? Очень надеюсь, что
мне есть что предложить оябуну при личной беседе.
Медленно распрямляюсь, приподнимаю левую ладонь и зажигаю над
ней крохотный багровый шарик. Эти огненные кляксы скоро станут
личной визиткой. Гашу огонек и наблюдаю, как на лице
сятэйгасира‑хосы меняется гамма чувств. Сначала досада и злость,
что какой-то щенок вздумал просить о великой милости. Затем
недопонимание, о чем вообще идет речь. Затем заинтересованность.
Задумывается. Наконец, “отмораживается”: