— Манюнь, ну, ты чего? – ласково журит ее Боря, услышав всхлип.
Машку опять накрывает, стоит только представить, что скоро она останется одна. Шувалов приподнимает ее личико и, поцеловав, крепко сжимает в объятиях, вдыхая аромат ее волос.
— Не плачь, Машуль, всего-то два года. Пролетят, не заметим, а когда вернусь, сразу заявление в ЗАГС подадим, я к бате в ЖЭК пойду, нам тогда хату дадут, а потом, может, и на заочку куда поступлю. Всё хорошо будет, - заверяет ее Борька, вот только на Скопичевскую перспективы утонуть в мещанском болоте наводят тоску.
Ей хотелось всего и сразу, тем более, что ситуация в стране позволяла богатеть в одночасье, стоило лишь рискнуть. Конечно, вслух она этого говорить не видит смысла. Всё равно еще два года впереди.
— Юсь, пообещай, что будешь писать мне каждую неделю и подробно, а не три строчки, как Анькин Витя, - просит она спустя некоторое время.
— Да о чем там писать-то, Манюнь, если каждый день одно и тоже?
— Ну, ты придумай, - подмигнув, провокационно парирует она.
— Что-нибудь в духе твоих романчиков про тупые копья, влажные гроты и напряженные сосцы? – насмешливо уточняет он и тут же заходиться смехом, вспомнив, как застал Машку за чтением этого бреда, и потом весь вечер декларировал отрывки, отчего Скопичевская едва не сгорела со стыда.
— Дурак, - смутившись, смеется она и толкает его в плечо. – Возьми, да и придумай своё.
— Не, мне такие сравнения ни за что не переплюнуть.
— Ты не зарекайся. Кто знает, на что тебя воздержание вдохновит.
— А-а, это поэтому этих авторш так прет или они че - то особое курят?
— Ну, вот и выяснишь.
— Да мне как-то пофиг, тебе же читать.
— О, я уже мечтаю...
— Ну, пока-то чего об этом мечтать? Иди, - хлопает он себя по бедру и, ухмыльнувшись, выдает, - копье готово к пещерным приключениям.
— Шувалов, придурок, блин! – возмущенно хохочет Скопичевская.
— Иди, иди, папочка соскучился по сосцам, - тянет он ее на себя, и Машке ничего не остается, как оседлать любимого, и закрыть ему рот поцелуем, чтобы не нес всякую ерунду.
Когда «пещерные приключения» заканчиваются, Машка выглядит едва живой и засыпает на ходу, что Борьку радует. За свою недолгую сексуальную жизнь он сделал вывод, что, если девочка после секса бодра и весела — значит смело можно ставить себе «неуд», ибо хорошо отлюбленная способна только нечленораздельно бормотать, что его Машка и делает.