От захлестнувших эмоций Шувалов сминает в кулаке ни в чем не повинное письмо и, зажмуривается, чтобы прогнать проклятые образы, но откуда-то из глубины уже поднимается едкая, желчная муть сомнений.
Боря раз за разом перечитывает письмо, пытаясь что-то обнаружить между строк, почувствовать намек на Машкин интерес к другому мужику, но ничего этого нет. Вот только его это отнюдь не успокаивает, поскольку и к нему она не проявляет ни грамма того самого интереса.
Если вначале они хотя бы шутили на тему секса, флиртовали, то теперь ни о чем таком и близко речи не заходит.
Да, их общение стало более глубоким и близким, но больше дружеским. Только сейчас впервые осознав это, Шувалов всерьез напрягается.
Нет, так дело не пойдет. Он ей не младший братик или друган, и пора бы ей об этом напомнить.
— Алёнушка, заканчивай, идем пить чай. Чебуречки уже готовы, - доносится голос Любовь Геннадьевна из открытого окна кухни.
Алёнка выпрямляет согнутую спину, подставляет разрумянившееся на солнцепеке лицо под прохладный ветерок и чувствует, как затёкшие мышцы начинает потихонечку отпускать.
«Хорошо-то как…» - тянется она разомлевшей кошкой.
Покрытого веснушками носа едва заметно касается чебуречный дух, но этого хватает, чтобы в животе засосало, и рот наполнился слюной. Алёнка с тоской смотрит на недокрашенную будку для Джима и в то же время понимает, что не сможет спокойно попить чай, пока не доделает работу. Однако, очередной зов Любовь Геннадьевны не оставляет шансов.
— Алёнка, давай, бросай, - сдвинув штору, выглядывает тетя Люба из окна, отчего манящие ароматы теперь уже вовсю заполняют двор. Противиться им совершенно невозможно, но Аленка все же проявляет чудеса воли.
— Теть Люб, да мне тут чуть-чуть совсем осталось…
— Бросай, я тебе говорю. Пока горячие надо есть, потом уже не то будет.
С чем с чем, а с этим не поспоришь. Да и с тетей Любой не стоит даже пытаться. Более упёртого человека Алёнка в жизни не встречала, хотя сама была той ещё «ослицей». Но там, где она училась, Любовь Геннадьевна преподавала. Поэтому, сунув кисть в растворитель и убрав краску с солнцепека, Аленка первым делом спешит в летний душ, чтобы смыть с себя июльскую духоту и запах краски.
Пока прогретая на солнце вода ласкает золотистую от загара кожу, Аленка смотрит в маленькое окошечко двери на сад Шуваловых и тяжело вздыхает.