Порой, Глазкова ловила себя на таких странных вещах, что становилось совсем уж неловко, как например, сейчас. Вместо того, чтобы надеть чистую Борькину футболку, которую Любовь Геннадьевна специально положила для неё вместо халата, Аленка зарывается в неё носом и жадно дышит, надеясь в нитях постиранного хлопка отыскать хотя бы капельку, чудом затерявшегося, Борькиного запаха. Но увы, проклятый Тайд не оставляет шансов.
Разочарованно повздыхав, Аленка идёт на кухню. Любимые чебуречки — это, конечно, не Борька, но и их не стоит недооценивать.
Уже после первого настроение у Аленки стремительно ползёт вверх. Она весело щебечет, рассказывая про подготовку к конкурсу, Любовь Геннадьевна с интересом ее слушает, а потом вдруг огорошивает:
— А как там Машка поживает? Что-то ни слуху ни духу от неё.
Алёнка, поперхнувшись чаем, заходиться надсадным кашлем, но тяжелая ладонь тети Любы быстро приводит в чувство, а приподнятая в ожидании бровь не позволяет уйти от ответа.
— Э… Да все хорошо, - растерянно бормочет Алёнка, утирая выступившие слёзы и зачем-то добавляет. — Привет вам передаёт.
— Ну, надо же, какая молодец, не злопамятная. А то я же ее вот отчихвостила и в хвост, и в гриву, когда увидела с новым хахалем, - насмешничает Любовь Геннадьевна, сверля Алёнку требовательным взглядом.
Что сказать? Занавес.
Алёнка тяжело сглатывает, чувствуя, как кожа покрывается красными пятнами, а внутри все начинает дрожать. Поднять взгляд страшно до ужаса.
— Теть Люб, это, наверное, какая-то ошибка… - мямлит она беспомощно, понимая, что ее оправдания не выдерживают никакой критики. И отмашка Любовь Геннадьевны это только подтверждает.
— Да уж, конечно, ошибка. И слава богу! Отвязались, наконец, от этой погани бестолковой. Меня другое волнует, кто Борьке пишет. Она врет или ты вместо неё?
Глазкова прикусывает задрожавшую губу и ещё ниже опускает горящее пламенем лицо, давая Любовь Геннадьевне исчерпывающий ответ.
— Ну да, чего я спрашиваю, - вздыхает она тяжело, — эта приспособленка никогда бы не написала ему, что сумки ей передаю и не благодарила бы. Скорее ныла, что мало.
— Теть Люб, простите, пожалуйста, за обман! Мы, как лучше хотели, чтобы он отслужил спокойно, а потом уже… потом с этим всем разбирался, - преодолевая стыд и неловкость, признаётся Алёнка.