– Грейся-грейся, – махнула я рукой, поднимаясь по деревянному
крыльцу в две ступеньки и отворяя дверь. Крик младенца стал громче,
но в просторной комнате с большой белёной печью никого не было
видно.
Слева под окнами с распахнутыми по случаю хорошей погоды
ставнями стоял большой стол с двумя узкими лавками вдоль длинных
сторон. На столешнице уже были расставлены глиняные миски и
деревянные ложки. Крупными ломтями нарезан каравай, прикрытый до
поры чистым полотенцем.
Всё ясно, здесь ждут работников к обеду.
В углу висели образа с изображением Муара и Жеаны, я слегка
поклонилась, наткнувшись на них взглядом. На полу стояла высокая
кованая подставка для двух лучин. А рядом – заброшенные прялка и
деревянная лошадка-качалка. Сейчас не до рукоделия или игр –
страда.
Вдоль стен стояли широкие лавки, на которых спали старшие дети,
и два плоских сундука – постели для малышей.
Плач не замолкал.
Я сделала пару шагов по слегка вибрирующим под моими ногами
доскам и негромко позвала:
– Тина? Тина, ты здесь?
Дойдя до середины комнаты, заметила то, что скрывала до поры до
времени стоявшая справа и занимавшая почти четверть помещения печь:
дверной проём, закрытый небелёным полотном.
– Тина? – я отодвинула занавеску и увидела ещё одну комнатку,
поменьше.
Здесь, сразу за печным боком, стояла единственная во всём доме
кровать – супружеское ложе. А по центру комнаты к потолку крепилась
люлька. Над ней склонилась женщина, раскачивая и что-то тихонько
приговаривая, убеждая.
– Тина? – позвала я громче, перекрикивая детский плач, и наконец
была услышана.
Подруга вздрогнула и обернулась.
– Эби… – на её глаза навернулись слёзы. – Эби, я не знаю, что с
ним делать…
Я подошла ближе и увидела лежавшего в люльке младенца. Его лицо
было красным от натуги и слёз. Ребёнок безостановочно орал,
раскрывая розовый ротик с четырьмя маленькими зубками.
Мне даже не нужно было спрашивать, что случилось. Запах говорил
сам за себя.
– Нужно поменять пелёнки, – посоветовала я тоже готовой
расплакаться Тине.
– Думаешь, я не меняла? Уже дважды за последние полчаса, но он
снова их пачкает и опять орёт, – в её голосе звучало отчаяние.
– Наверное, что-то не то съел, – сделала я вывод, но, видя
измученное лицо подруги, решила взять на себя управление ситуацией.
Строгим, не терпящим возражений тоном велела: – Смени пелёнки, а я
заварю травы. Всё будет хорошо. Только не паникуй.