— Ах ты, щенок! — зарычал Дормидонт Ильич, но император
остановил его жестом.
— Право, не стоит, — вздохнул царь.
— Дормидонт, выйди, — приказал Афанасий Ильич. —
Прошу.
Дядюшка окрысился, забормотал какие-то ругательства себе
под нос, но подчинился.Он явно хотел громко хлопнуть
дверью, но не посмел так вести себя во дворце
императора.
— Сын. Это важно. На кону большие деньги и большие чины,
это отличная возможность для всего рода, — зашептал Кувалде
отец.
Но Краснослава не волновали чины и деньги. Он
демонстративно сложил руки на широкой груди.
Цесаревич вдруг широко улыбнулся, сверкнув обломанным
зубом, в глазах заплясали игривые искорки. Кирилл Романов вдруг
протянул Кувалде руку.
— Ладно! И правда, пора с этой враждой покончить! —
улыбнулся он. — Извини меня, Слава!
Кувалда даже не шелохнулся. Он не верил цесаревичу ни на
грош. Хотя актёр из него вышел бы неплохой.
— Ну правда! Я сожалею, — Кирилл потупил взор и даже чуть
покраснел.
— Я тебе не верю, — ответил Краснослав, ясно чувствуя
какой-то подвох.
Наследник императора вздохнул, насупился и
опустил руку.
— Я сделал всё, что мог, — развёл он руками. — Или нет?
Слава, хочешь, на колени перед тобой встану, прощения
попрошу?
Романов попытался бухнуться на колени, но император его
тут же одёрнул.
— Не паясничай, — сказал царь, у которого, очевидно, резко
испортилось настроение.
— Да у меня и в мыслях не было! — притворно оскорбился
царевич. — Это Слава против нашего примирения! Я-то бы с
удовольствием!
Кувалда подумал, что с удовольствием разбил бы Романову
лицо ещё раз. Это желание, видимо, промелькнуло в его мимике,
потому что Кирилл посмотрел ему прямо в глаза, торжествующе
улыбаясь.
— Просто скажи, — шепнул отец. — Не нагнетай.
Но Краснослав не мог так поступить. Даже такого фиктивного
прощения царевич не заслуживал. После всего, что он творил в
Гимназии, после всех мерзостей и гнусностей царевич заслуживал
каторги или даже плахи, и привыкший к безнаказанности Романов не
придавал никакого значения своим словам.
— Нет, — твёрдо сказал Кувалда.
Император почесал бородку, мрачнея на глазах. Афанасий
Ильич тихонько вздохнул, понимая, что решение уже принято, и его не
изменить.
— Жаль, жаль. Очень жаль, — произнёс император. — Я
всё-таки рассчитывал наподдержку Сычёвых.
— Она будет, Ваше Величество, — поспешил заверить его
Афанасий Ильич.