АДЕЛЬ Прости, но ты так насмешил меня. Ночь пропала. (Встает.)
Пауза.
АДЕЛЬ Ну что, как ни грустно расставаться, я, пожалуй, пойду?
БОБО Никогда не шути такими вещами.
АДЕЛЬ Прости, прости.
БОБО Смерть – это такая штука…
Пауза.
БОБО Это – очень серьезная штука, Адочка.
Адель складывает посуду, берет поднос, намеревается идти.
АДЕЛЬ Не буду, больше не буду.
БОБО Поставь поднос.
Пауза.
БОБО Присядь.
Адель вновь усаживается подле Бобо и старательно улыбается.
БОБО А знаешь, Адочка, что такое смерть?
АДЕЛЬ Нет, я еще так молода.
БОБО Но тебя не обидел мой вопрос?
АДЕЛЬ Нет, что ты.
БОБО Хорошо. Очень хорошо. Тогда я повторюсь: – знаешь ты, что такое смерть?
АДЕЛЬ (С ноткой раздражения.) Нет.
БОБО И что ты добавила при этом?
АДЕЛЬ Я еще молода.
БОБО Цветочек. Наивный мой цветочек. Ты уже не так молода, как тебе кажется. Ты очень хороша собой. У тебя гладкая и вместе с тем упругая кожа. Но вот здесь, на нижнем веке у тебя появилась морщинка. Крохотная морщинка.
АДЕЛЬ Где?!
Адель пытается встать, на этот раз, вероятно, затем, чтобы посмотреться в зеркало. Бобо удерживает ее, взяв за руку, при этом причинив боль. Адель вскрикивает.
БОБО Не спеши. Ты успеешь посмотреться в зеркало. Но даже если ты и посмотришься, ты можешь ее не увидеть. У тебя нет того зрения, что у меня. Но, ты поверь мне, на нижнем веке справа у тебя появилась крохотная новая морщинка. Это смерть поцеловала тебя и оставила след. Не расстраивайся, это не страшно. Это очень даже хорошо. Это значит, что семейная жизнь, в отличие от многих твоих сверстниц, идет тебе на пользу. Это значит, что ты уходишь от того странного возраста, когда все вокруг незнакомо, а потому опасно, от того состояния, когда смерть пугает. Уходишь от того странного возраста, когда все еще хочется пробовать, пробовать, пробовать, в том числе и то, что причиняет нестерпимую боль, по незнанию принимаемую за наслаждение. То, от чего я постарался оградить тебя, отказавшись… отказавшись от всего этого.
Пауза
БОБО И произошло чудо! Теперь мы, два взрослых разнополых, это важно, разнополых человека, живущие под одной крышей, и наблюдающие, как бы это лучше выразиться, наблюдающие так и норовящие сбить с толку анатомические различия, приостановили свое падение и… стали целомудренными! Именно целомудренными! Целомудренность! Какое прекрасное позабытое понятие!