Застегнул молнию на груди. Натянул бурки. Рукой взъерошил свой чуб. Достал из чемодана одеколон «Шипр», обильно сбрызнул себя всесоюзной парфюмерией. Стойкий аромат бергамота завис в воздухе. Повертелся, подпрыгивая у зеркала, чтобы видеть себя в полный рост. Взял с собой сто рублей, разложив по карманам.
Официантка почувствовала денежного клиента сразу. Любезно улыбалась, кокетничала, выпытывая, откуда занесло сюда такого дорогого гостя. Узнав, состроила глазки и упорхнула, неприлично раскидывая бедра по сторонам. Заказ принимала, показывая себя как на подиуме. Поворачиваясь то в фас, то в профиль, старалась выпятить вперед грудь размером с детский кулачок.
Спицын застенчиво опустил глаза и начал изучать меню. Название многих блюд он не знал. Некоторые не мог прочитать с первого раза.
«Вот бы сейчас согудай из свежего муксуна или строганины из мерзлого чира, как хорошо пошла бы водочка», – мечтательно подумал он и вслух озвучил:
– А согудай у вас в меню бывает?
Официантка, обескураженная таким вопросом, подумала, что перед ней сидит гурман – ценитель изысканных блюд, закатила глазки, покопалась у себя в голове и тоже решила блеснуть своей профессиональной компетентностью:
– Извините, мы придерживаемся традиционной русской и европейской кухни. Японские блюда как-то у нас еще не прижились.
«Вот те на, куда меня кинуло, аж в Японию», – удивился Михаил.
Он сам толком не знал, что такое популярное в Норильске блюдо получило название от нганасанского слова (согудать) – употреблять в сыром виде.
– Ну, патриотизм превыше всего. Остановимся тогда на русской кухне, – сказал он и сделал традиционный заказ: пятьсот грамм водки, селедка, отбивная.
Зал постепенно заполнялся. Уже хорошо приняв на грудь и разобравшись с селедкой, откинулся на стуле. Начал изучать гостей ресторана. Разномастная, в основном молодая галдящая публика пила и закусывала, не обращая на него никакого внимания.
«Жаль, что нельзя сидеть здесь в дохе», – подумал Михаил. – «Тогда на меня бы точно обратили внимание».
Заиграл оркестр. Публика зашевелилась, загудела. Михаил заерзал на стуле. Ноги тянули его в центр зала. Знакомая до боли мелодии «Лучший город земли» звучала вызывающе. Но когда выскочившие начали выписывать причудливые движения ногами и руками, порыв Михаила сразу охладился. Таких движений в танцах он еще не видел, и понятно, что так танцевать не мог. Он загрустил.